– Кто тут? – звонко спросила она, ее голос даже не дрогнул. Она не боялась, по крайне мере, за себя. Быстро повернувшись в дом и удостоверившись, что дверь в комнату сына плотно закрыта, она вышла на улицу и пошла по дороге, шлепая по лужам босыми ногами, не реагируя на холод.
На повороте, у калитки, тоже не было и намека на чье-либо присутствие. Но сердце говорило обратное: тут что-то есть. Близко. Прямо тут. Что-то снова мелькнуло за ее спиной, и Лекс круто развернулась, едва не упав на скользкой земле. Ее порядком разозлила эта игра в кошки-мышки, и она уже точно не желала быть мышкой. Стиснув зубы, она пошла дальше, выходя за территорию своего участка. Кругом — ни души, ни одного живого существа, только бешеная, срывающаяся в цепи стихия, и нечто, звенящее в ушах. И еще луна, огромная, нереально белая, огромная луна, возвышающаяся над поляной, словно закрывающая собой все небо. Разве такое возможно? Снова нервно обернувшись и взглянув на дом, девушка замешкалась, не зная, что ей делать дальше: она не могла оставить сына, да и ходить по городу в таком виде тоже не самая хорошая идея. Но она должна была что-то сделать, что-то предпринять. И тут свет луны, льющийся ей в спину, дрогнул, словно его кто-то перекрыл. Обернувшись, брюнетка успела увидеть только огромную черную фигуру, закрывающую собой ночное светило, да громадные крылья, растворяющиеся во тьме. И тьма поглотила ее, глуша в себе.
Жесткие холодные прутья больно впиваются в кожу плеч и спины, а в нос бьет затхлый, неприятный запах. Открыв глаза, брюнетка резко села, оглядываясь. Она лежала на старой, словно больничной койке, кое-как прикрытой тонкой, рваной тканью. Четыре серые, грязные стены с оборванными обоями и кляксами, шкаф с зубьями разбитых стекол, неустойчивый стул с неровными ножками и … и все. Вот и вся комната. Через заколоченные досками окна рвется шум с улицы, и редкие, любопытные капли падают на грязный холодный кафельный пол. Лекс поежилась от холода, одернув ноги от ледяного пола, и огляделась, стараясь разглядеть хоть что-то в полутьме. Сердце тихо стучало где-то в груди, она не знала, откуда ждать опасности, нападения, все ее мысли были заняты только тем, сможет ли она перевести все внимание на себя, чтобы ее сына не тронули.
– Прости .., – послышался хрип в углу комнаты, и девушка, как бы не храбрилась, резко дернулась, отскакивая к жесткой стене, вглядываясь в темный угол, – я … я не хотел тебя пугать, – продолжил все тот же неловкий, ломающийся голос. Синие глаза немного привыкли к полумраку, и Лекс смогла разглядеть высокую фигуру, из спины которой вырывались огромные крылья, исчезающие в дымке тьмы.
– Кто ты? – резко осведомилась она, сглотнув. Незаметно пошарила взглядом вокруг в поисках хоть какого-нибудь оружия или предмета для защиты — ничего. Она один на один с непонятным существом.
Фигура промолчала, не шевелясь, только ее крылья колыхнулись от ворвавшегося ветра. Спустя несколько секунд она медленно сделала шаг вперед, входя в круг света тусклой, полуразбитой лампочки, каким-то непонятным образом вкрученной в потолок. Свет медленно пополз по телу, и синие глаза увидели бледные, исполосованные рубцами и ранами ноги, рваные штаны с каплями засохшей крови, мускулистую обнаженную грудь, покрытую едва заметными татуировками, огромные черные крылья, влачащиеся по полу длинные иссиня-черные перья. И лицо: надменно выгнутые губы, пустое выражение лица, черные дыры выразительных глаз, обрамленных длинными ресницами, длинные небрежные пряди темных волос, спадающие до плеч. Мужчина взирал на нее сверху вниз, словно не дыша, ему это явно не требовалось. Ни один мускул на его лице не дрогнул, ни блеска в глазах, ни намека на улыбку на плотно сжатых пухлы губах. А Лекс … она задохнулась, вцепившись в край койки побелевшими пальцами, не моргая. Ее глаза медленно, по миллиметру, скользили по телу мужчины, впитывая каждую его черточку, каждый изгиб, каждую складку, рану, царапину.