Некоторое время мы ехали молча. Я, осмысливая сказанное. Арандиль, думая о своем.
— Кстати, ты знаешь, что дворцы властителя и верховного князя Хаоса — отражение друг друга? Разнится только обстановка.
— Нет, — протянула я удивленно. — А как это так?
— Не знаю. Говорят, так было с начала времен. А сам Темный Огонь принадлежит и нашему миру, и Хаосу одновременно. Правда, ни один хаосит не в состоянии вынести эту магию или управлять ею. Дворцы соединены длинным мостом над Чертой, и иногда Анделар и Лавирель ходят по нему друг к другу в гости.
— Избавь Пресветлый Аэр от таких гостей!
С содроганием припомнила жуткого типа, который помог меня спасти.
— Согласен целиком и полностью, — не стал скрывать своего отношения к Князю Хаоса ильв. — Но Дэл его сосед. Да и по долгу службы приходится с ним иметь дело.
Мы еще немного поболтали о том и о сем, а вскоре нас нагнал Темный.
— Как ты себя чувствуешь, Ренни?
— Хорошо. Ты закончил с делами?
— Не совсем. Мои люди доложили, что у Черты неспокойно. Скорее всего, мне придется отлучиться.
— Надолго? — встревожилась я.
— На сутки-другие. Вряд ли больше.
— Это очень опасно? — мой голос дрогнул, и Анделар тепло улыбнулся.
— Не опаснее, чем всегда, — ответил он. — Дефендеры дежурят у места предполагаемого прорыва, но им потребовалось мое присутствие.
— Давненько хаоситы не баловались, — поморщился ильв. — Есть прогнозы, кто так обнаглел, что нарушил волю Лавиреля?
— Мятежники княжества Шин-Тари, кто же еще? Только эти отщепенцы, пользуясь каким-то древним договором с родом Шаар Хар, позволяют себе подобные выходки.
— Ну ничего, зато дефендеры не успевают расслабиться и обрасти жирком. Все тренировка, — хохотнул Арандиль.
— Темные Земли, вообще, не слишком располагают к обрастанию жирком, — усмехнулся Анделар и, ловко выудив меня из седла ильва, пересадил к себе.
— Ты дрожишь, моя Ренни, — выдохнул куда-то в волосы, и сладкие мурашки ласковым потоком разбежались от шеи до пяток. — Не бойся, я запечатал Темный Лес, теперь туда никому не проникнуть. Пусть Ривен посидит на голодном пайке некоторое время.
Он внезапно поцеловал меня в щеку и крепко обнял.
— Как же я хочу, чтобы все поскорее закончилось, и ты наконец стала моей женой. И чтобы инициация завершилась успешно, и я мог любить тебя, когда пожелаю, не рискуя причинить вред.
Он вдруг развернул меня и поцеловал. Я задохнулась от властной нежности, с которой он завладел моими губами. Затрепетала от нахлынувших чувств. По телу прокатился жар, который тут же свернулся тягучим томлением внизу живота. И я ответила ему со всей страстью, позабыв, что мы тут не одни. Что браслет невесты ношу не только я одна.
Анделар отстранился первым. Его грудь тяжело вздымалась, а в глазах появилось то самое темное выражение, от которого у меня смущенно вспыхивали щеки.
— Ренни, я не настолько терпелив, — выдохнул он, прикрывая веки.
Пока мы целовались, Данте остановился. Мимо нас, тактично отворачиваясь, проезжали дефендеры, и я порадовалась, что иркан еще раньше уехал вперед вместе с Анаретт, и сестра ничего не видела.
— Прости... — смутилась я. — Я веду себя непозволительно. Что подумают твои люди?
— Тебе совершенно не за что просить прощения, — шепнул Дел, целуя меня в кончик носа. — За все происходящее ответственность только на мне. Плевать на традиции мне не впервой.
Он коснулся моей щеки, провел пальцем по нижней губе и снова поцеловал, на этот раз коротко и почти жестко. Я даже пискнула от неожиданности, а Дэл прижался лбом к моему лбу.
— Ренни, ты не представляешь, что со мной происходит. Ты как идеальный сорт вина для меня. Как любимое лакомство. Как воздух… Не знаю, как дышал до встречи с тобой. Кажется, и не дышал вовсе...
От его слов закололо в носу, и я часто заморгала, сдерживая непрошеные слезы.
— Я люблю тебя, — шепнула едва слышно, пока мои пальцы тщетно скребли по чешуйчатой поверхности доспеха.
Чувствуя мою потребность, Анделар убрал его. И снова подивилась тому, как металл стекает вниз, обнажая тот участок тела, который требуется.
Как только грудь Темного лишилась защиты, я приникла к ней, вдыхая запах его тела. Наслаждаясь теплом и жалея о том, что между нами слишком много одежды.