На мгновение он замер, позволяя привыкнуть к размеру и новым ощущениям, а потом, поняв, что все идет хорошо, стал не спеша двигаться, не сводя с меня похотливого взгляда.
Это было самое доброе утро за последнее время.
***
После того, как мы с Жуковым официально стали парой, прошло около недели. За это время не случалось ничего плохого, наоборот, несмотря на наступившие холода, у меня в сердце была весна.
– Может, никуда не пойдем? – взмолилась, глядя на Диму. – Давай останемся дома и посмотрим телевизор?
Да хоть ползком до Эвереста, только не поездка на ужин к его приемным родителям!
– Перестань, Вита, нас уже ждут, – мужчина подошел и поцеловал меня в лоб. – Все будет хорошо, не бойся ты так.
– А я и не боюсь, я остерегаюсь, – пробормотала я. – Просто там будет мой препод по праву, твоя сводная сестра, которая является твоей бывшей и ее мать, которая меня уже терпеть не может. Не самая приятная компания, уж прости!
– Ты драматизируешь, все не так уже и страшно.
Я вздохнула и опустила голову.
Так и знала, что мои молитвы не были услышаны!
– Хорошо. Сейчас накрашу губы, и можем ехать, – нехотя согласилась я и поплелась в ванную.
Мне эта идея с самого начала не нравилась и я не скрывала этого, но для Димы по каким-то причинам это было важно, поэтому мне пришлось смириться, хотя ехать все равно не хотелось. Мне и вовсе казалось, что меня везли на съедение аллигаторам. К кому же, следовало бы что-нибудь тоже приготовить, салат, пирог, печенье, в конце концов, по крайней мере, мне так казалось правильнее, чем поездка с пустыми руками, но Жуков сказал ничего не делать.
Приемная мать моего парня встретила меня с недовольным выражением лица уже на пороге, так что именно с этого момента я поняла, что ужин обещает быть веселым.
Я решила меньше говорить и больше слушать, боясь сказать или сделать что-то не то и не стать в глазах Нинель Эдуардовны еще большим ничтожеством, на которое променял Дима ее любимую дочь.
В тоже время Станислав Викторович был очень даже мне рад и с удовольствием общался, не обращая внимания на недовольные лица супруги и дочери, последняя, кстати, была подозрительно тихой.
– Это правда, что вы сирота, Виолетта? – подала голос Нинель, засовывая в рот маслину и плотоядно разглядывая меня. – Как же такое могло произойти?
Дима нахмурился и отложил приборы.
– Давай мы не будем обсуждать это, – предупреждающе произнес он. – Виолетте и так тяжело.
Женщина растерянно уставилась на сына.
– Я же ничего такого не спросила, Дима! Я просто пытаюсь завязать разговор с твоей новой девушкой!
– Придумай другую тему для разговора, – негромко, но настойчиво попросил Станислав Викторович. – Это действительно лишнее, дорогая.
Все на мгновение замолчали, но именно в этот момент я почувствовала, как накаляется обстановка и над столом сгущаются тучи. У меня было дурное предчувствие.
– А я вот знала некую Дарью Романову, – вдруг заговорила помалкивающая до этого момента Ритка, складывая руки на груди. – Но она покончила с собой в прошлом году. Это случайно не твоя мать?
Мое сердце сжалось, а на глаза нахлынули слезы. Я никак не ожидала такой подлости со стороны этой девушки, как оказалось, зря.
– Моя мать тоже покончила с собой, Рита, если ты не забыла, – тон
Жукова не предвещал ничего хорошего – мужчина был зол и смотрел прямо на сводную сестрицу. – И ты представить себе не можешь, каково это. Тебе, выросшей буквально в теплице, никогда этого не понять!
– Дима! – истерично взвизгнул Нинель, вскакивая из-за стола, но поняв, что сама она тут ничего не сделает, уставилась на мужа. – Стас, скажи ему что-нибудь!
Станислав Викторович нахмурился и тоже поднялся с места, зло глядя на жену и дочь.
– Не ожидал от вас двоих такого, – произнес он. – От Марго да, ожидал, но не от тебя, Нинель… – мужчина вздохнул. – Спасибо за ужин, – холодно бросил он и посмотрел на нас с Димой. – Пойдемте, я вас провожу…
Всю дорогу до моего дома мы ехали молча и я была этому рада, хотя очень хотелось посмотреть на Диму и сказать «ну я же говорила, что это плохая идея», но это было неправильно, ему и самому было сейчас паршиво.
Господи, сколько же в людях может быть желчи и желания сделать другому человеку больно словами, надавливая на больные места! Как же это было подло! А как же человечность? Сострадание? Где они?! Желая показать свое превосходство, люди готовы шагать по головам других, даже не задумываясь о том, что рано или поздно с ними могут поступить так же.
– Приехали, – Жуков остановился во дворе, ища глазами место для парковки. – Может, хочешь чего-нибудь? Закажем вкусностей, посмотрим фильм, а потом примем ванну с кучей пены, как ты любишь.
Я прикрыла глаза и посмотрела на мужчину.
– Не нужно. Езжай, пожалуйста, домой, – сказала тихо, потупив взгляд. – Я хочу побыть одна.
Брюнет так сильно сжал руль, что тот скрипнул.
– Хорошо, – нехотя проговорил он. – Но давай я хотя бы доведу тебя до квартиры.
Я отрицательно помотала головой, шаря рукой по двери, чтобы открыть ее и выйти наружу.
– Сама дойду, – та, наконец, щелкнула, и я смогла распахнуть ее, выбираясь под мелкий моросящий дождь. – Напиши мне, когда доберешься до дома, – и, не дождавшись ответа, я пошла в сторону подъезда, на ходу разыскивая в сумке ключи.
Войдя в подъезд, я обнаружила, что лифт не работает, так что мне пришлось подниматься по лестнице, раз за разом думая о том, что это худший вечер в моей жизни и я как можно скорее хотела бы его забыть.
С мыслями о горячей ванной и горячем чае с ромашкой, я подошла к двери квартиры и стала открывать замки и как раз в тот момент, когда мне оставалось сделать последний оборот, меня кто-то ударил чем-то тяжелым по голове – в ушах зазвенело и я потеряла сознание.
Глава 22
Я пришла в себя после того, как меня кто-то начал хлестать ладонями по щекам. Поморщившись, я приоткрыла глаза, но перед ними все поплыло, к тому же, голова просто раскалывалась на части.
– Очухалась, дорогуша? – услышала я до ужаса знакомый голос и перед глазами мелькнула какое-то темное пятно. – Давай-давай, просыпайся, мне нужны мои деньги!
Я мотнула головой, надеясь, что это всего лишь дурной сон и Анжелики здесь вовсе нет, она плод моего воображения, не более, но когда зрение пришло в норму, то я сумела рассмотреть перекошенное от ярости лицо своей несостоявшейся мачехи, которая сжимала в руках пистолет. Почему-то в этот момент я подумала о том, что стрелять она в меня не станет, ведь тогда выстрел услышат все соседи и вызовут полицию – зарезать, вот это в ее репертуаре.
– Что ты тут… делаешь? – спросила, но голос оказался хриплым. – Тебя же полиция по всему городу ищет…
– Не там ищет, – отрезала женщина и подошла ко мне ближе. Как оказалось, она бросила меня прямо на диван в гостиной, решила далеко не тащить. – Я вижу, сделала перестановку после папочкиной смерти, – она оглядела комнату. – Нехило, у тебя, оказывается, есть вкус, – хмыкнула и снова уставилась на меня. – Где деньги?
Я опять поморщилась от пульсирующей боли в висках. Боже, будто кобыла лягнула…
– Какие еще деньги? – не поняла я. – Что ты такое несешь?
– Я тебя умоляю, не придуривайся… – Анжела прищурилась. – Не говори мне, что не нашла их. Они мои, отдавай! – заорала вдруг не своим голосом. – Понятно?! Мои! Твой отец отобрал их у меня!
– И поэтому ты его зарезала, больная сука? – разозлилась я и посмотрела ей в глаза. – Из-за денег?! Убила человека из-за бумажек?!
– Сбавь тон, – ядовито произнесла она и тут же приставила к моему лбу холодное дуло пистолета. – Побольше уважения к старшим, соплячка или я вышибу тебе мозги!
Меня обдало жаром, и я напряглась, смотря прямо на пистолет. Ведь и правда может выстрелить. Ей уже приходилось убивать.
– У меня нет твоих проклятых денег, – прошептала я, начиная дрожать. – Убирайся из этого дома…