Юрий Петрович соглашается, хотя вряд ли он будет что-то обдумывать, он все уже решил. Затем - вопросительный взгляд на меня. Не желаю ли тоже продать? Вот понимаю, что так будет лучше всего, понимаю, что мне ни за что не справиться с этой разоренной компанией. Знаю, что нам с Гуровым никогда не найти общий язык, знаю, что лучше держаться от чертова террориста подальше. Но меня уже понесло. Я так зол на него, так хочется его хоть в чем-то обломать! Пусть отец сам во всем виноват, пусть он все разрушил своими руками. Пусть я виноват тоже. Но я не хочу, чтобы в фирме единолично распоряжался этот… бандит! Если бы кто-то другой, да хоть кто, совершенно без разницы. Но только не он. Поэтому я отказываюсь. Гуров чуть усмехается:
- Ладно, поживем – увидим.
Он прощается с Юрием Петровичем, меня же просит ненадолго задержаться. Надо думать, сейчас начнется самое неприятное. Но я уже не боюсь. По крайней мере, в тот момент мне так кажется. Я так зол на отца, зол на наглого Гурова, на трусливо смотавшего дядю Юру. Злюсь на себя – за то, что не могу не замечать, с какой небрежной свободой держится этот тип. Не могу не восхищаться точными уверенными жестами. Не могу не видеть, как идет ему чертов серый костюм. Злость придает мне смелости.
Оставшись со мной наедине, он как будто слегка расслабляется. Еще на пару миллиметров оттягивает узел галстука, закуривает. Мог бы спросить разрешения, я, между прочим, не курю. Хотя, табак хороший, запах приятный, совсем не раздражает. Из-под серого рукава – тонкая белая полоска манжета. Смуглая кисть со светлыми коротко обрезанными ногтями держит сигарету небрежно, как будто ему все равно, уронит он ее или нет. Но при этом понятно, что не упадет она ни за что, как и все, что попадает в эти руки. Если, конечно, он сам не выпустит.
- Думаю, картина тебе, в общем, ясна.
Абсолютно спокойно переходит на «ты». Действительно, чего уж там. Продолжает:
- Не буду говорить о том, сколько задолжал компании твой отец. Тем более что свой долг он в основном погасил деньгами от продажи акций. Давай лучше о твоих долгах.
Не понимаю, о чем речь, но сразу становится как-то тоскливо. Кажется, вот оно, самое неприятное.
- Квартира, в которой ты живешь – собственность фирмы.
До меня не сразу доходит. Тупо смотрю собеседнику в лицо. Это тоже сюрприз. Мне, как обычно, не пришло в голову интересоваться документами. Мое молчание оценивается совершенно правильно.
- Значит, не знал.
Так мутно на душе, так противно. И так стыдно. Гуров может быть счастлив, я опять с блеском подтвердил его диагноз. Наглядно продемонстрировал, какая я бестолочь.
- Допустим, принадлежит. И что с того?
- Придется освободить.
- Планируешь разместить там свой кабинет?
Он затягивается сигаретой, выдыхает тонкую струйку дыма. Не глядя стряхивает в пепельницу. Попадание точное. Чертов гребаный снайпер.
- Планирую продать. Фирма в сложном положении, надо избавляться от ненужных активов. И поменьше иронии, ты не в той ситуации.
Ну и на здоровье. Подавись этой чертовой хатой. Надо будет поискать другое жилье. Хотя жаль, эта квартира мне нравится.
- Хорошо, я освобожу. Теперь все?
Поднимаюсь из-за стола, делаю шаг к двери, но меня останавливает прохладный насмешливый голос:
- Не так быстро. Я не закончил.
Сажусь на место. Да что там еще?
- Так вот, насчет квартиры. Ты где-то в течение года пользовался принадлежащим компании жильем, при этом не платил за аренду ни копейки. Более того, даже твои коммунальные платежи оплачивала фирма. А они, учитывая размеры и класс жилья, как ты понимаешь, немаленькие. Кроме этого фирма оплачивала все одиннадцать лет твоего обучения в Англии, твои поездки на пафосные курорты, еще кое-что по мелочам. И, кстати, твой автомобиль, хоть он и оформлен на тебя, тоже куплен на деньги компании. Вот так.
- Ты что-то имеешь против?
Точным движением тушит в пепельнице сигарету.
- Я ничего не имел бы против, если бы все это делалось за счет прибыли. В этом бы случае ваша семейка обворовывала всего лишь господина Палышева, а он, судя по всему, не возражал. Но последние три года прибыли не было. Сначала из-за кризиса, потом из-за «деятельности» твоего папаши. Так что все эти расходы по твоему… содержанию наносили прямой ущерб бизнесу. А это уже напрямую касается меня, как основного владельца.
Не сомневаюсь, у господина Гурова масса всяких способностей, и одна из них – способность оскорблять лично меня. Расходы по моему содержанию… Неужели нельзя было сказать по-другому? Не смей говорить обо мне, как о домашнем животном или шлюхе!
- Чего ты от меня хочешь?!
- Чтобы ты все оплатил. Аренду квартиры, коммунальные платежи, два последних года обучения, три года твоей красивой жизни. Да, еще твоя машина. За нее тоже придется расплатиться.
- Для тебя это такая серьезная сумма?
Он пожимает плечами.
- Нет, конечно. Это мелочь. Скорей, дело принципа. Прости, но я не могу позволить себя кинуть такому ничтожеству, как ты.
Мелочь. Для тебя это мелочь, но для меня, в моем нынешнем положении это просто огромные деньги. Shit, у меня и без этого хватает проблем.
- Хорошо, я продам акции.
Насмешливый взгляд:
- Я передумал у тебя покупать.
- Продам кому-то другому. Ты не можешь мне это запретить, не имеешь права!
- Попробуй. Но не думаю, что получится. О тяжелом положении компании уже всем известно. Кроме того, обо мне тут тоже ходят самые разные слухи. Вряд ли кто-то решится.
- Тогда погашу дивидендами.
- Ты такой тупой? Ты ведь читал аудиторское заключение. В этом году прибыли точно не будет. Возможно, в следующем тоже. Я не могу ждать бесконечно. Готов дать тебе рассрочку, но начать расплачиваться ты должен уже сейчас.
- Значит, возьму кредит. В конце концов, займу у кого-нибудь!
- Какой ты… оптимист. Сам подумай, кто после всей этой истории захочет с тобой связываться. Не обольщайся, тебе не даст кредит ни один банк. И никто из знакомых тебе не займет.
Опять эта насмешка в глазах, опять он ловит кайф, от того, что унижает меня. Снова эта улыбка во все белоснежные тридцать два. Террорист. Чертов хищник, играет со мной, как кот с мышонком. Даже нет, не кот – хозяин. Хозяин нашкодившего котенка. Тычет меня носом в сделанную мной лужицу. И самое главное – он во всем прав. И акции у меня никто не станет покупать, и дивидендов не будет. И единственный человек, который мне, может быть, что-то займет – это дядя Юра. Но я ни за что не стану к нему сейчас обращаться. Еще неизвестно, что будет с мамой, возможно, мне придется занимать у него деньги на ее лечение.
- Устроюсь куда-нибудь на работу, начну постепенно отдавать.
- Вот против этого ничего не имею. С одним условием. Работать ты будешь в этом издательстве. На высокую должность и большую зарплату, конечно, не рассчитывай, вряд ли от тебя будет много толку. Но что-нибудь подберем.
- Почему именно здесь?