***
Последнее время Тор что-то зачастил в нашу бухгалтерию, на этой неделе заходил целых четыре раза. Хотя удивляться тут нечего, январь для финансовых работников очень сложное время, надо сводить годовой баланс. Наверное, из-за этого нас и держат под особым контролем. Особенно трудно материалистам, у них инвентаризация, списание и много чего еще. У меня все не так напряженно, но тоже заморочек хватает. Поэтому я почти не симулирую, закапываясь при появлении Гурова в кучи документов по самые уши. Впрочем, я мог бы этого не делать, моя персона его совсем не интересует. Обычно он что-то обсуждает с Кларой, непонятно, почему бы не делать это в своем или в ее кабинете, но иногда одаривает вниманием и «простой народ». В основном, мило шутит с нашими дамами, девчонкам тоже перепадает. А вот в моем направлении он вообще не глядит. А если глядит, то так, как будто меня там нет. С одной стороны, это радует, мне все еще ужасно стыдно за «сцену на балконе», а с другой – задевает. Как бы там ни было, я тоже работник этого издательства, кроме того, его компаньон, нечего смотреть на меня как на пустой стул.
Изредка сталкиваемся с ним в коридоре. Тут уж конечно совсем проигнорировать друг друга не получается. Я, отводя глаза, быстро бормочу «добрый день» и стараюсь поскорее пройти мимо. Он, так же не глядя, коротко дергает подбородком, что, видимо, означает приветственный кивок. Выглядит так пренебрежительно, кажется, теперь он презирает меня еще больше. Этим он добивается того, что мое смущение постепенно сменяется раздражением, а в душе начинает шевелиться стихшая в последнее время неприязнь. В конце концов, что такого ужасного я сделал? Ну, приставал. Но ведь не сильно. И вообще, не слишком ли много внимания к этому дурацкому случаю, почти две недели прошло.
Тринадцатого января ко мне в гости заваливается Джеки, к нему прилагается Фил. Парни решили поздравить меня со Старым Новым Годом. В пакете у них поллитруха «Хеннесси», минералка, кое-какая закуска. Выкладываю на кухонный стол немного сыровяленной колбасы, уже нарезанной в магазине полупрозрачными ломтиками, нежную розовую семгу, сыр, несколько больших спелых яблок. С удовольствием вонзаю зубы в глянцевый красный бочок, рот наполняется душистым соком. Джеки… Это все он, он знает, как я их люблю.
Ворчу на Женьку: почему не предупредил заранее, не позвонил, можно было бы встретиться где-то еще, я же совсем не готов, у меня и угостить их нечем. Джеки беспечно машет рукой, советует не париться, никто ничего и не ждет, они же неожиданно свалились мне на голову. К тому же все принесли с собой. А с меня кофе и хлеб. Это – пожалуйста. Кофе у меня как всегда хороший, хлеб тоже. Рядом с моим домом киоск от одной маленькой пекарни, там все всегда свежее и очень вкусное. Еще в холодильнике отыскивается пара лимонов, так что я как бы не совсем на халяву.
Все-таки я немного сержусь, мне стыдно принимать их в своей убогой норе. Джеки я не стесняюсь, он все это видел, к тому же – свой, а вот перед Филом мне неудобно. Неудобно за то, что ему приходится мыть руки в моей драной ванной, за старый потертый линолеум, неудобно за хлипкий шатучий стул, который ему достается. Сам Фил, похоже, не обращает на это внимания. Может, Джеки провел с ним работу, а может, ему просто плевать, но он все это игнорирует, и я расслабляюсь. И даже ценю деликатность друга, позволившего мне таким образом избежать лишних расходов.
Наша вечеринка удается на славу. Дружеский треп под хороший коньяк – что может быть лучше. Я больше слушаю, чем говорю, мне нечем их поразить. Разве что трудовыми буднями нашей доблестной бухгалтерии, но вряд ли это будет им интересно. Джеки рассказывает о поездке, достает свой айфон, листает фотографии. Он и Фил на горном склоне, на подьемнике, в баре, в шале. Все так красиво и весело. Завидую. Мне это теперь недоступно. И вообще завидую. Завидую их любви, завидую, что они так нужны друг другу. Они ничего не выставляют напоказ, но вокруг них витает такая аура счастья, одна на двоих, что сразу понятно, что эти парни не просто вдвоем, а именно вместе. Видеть все это приятно, но нелегко. Рядом с ними я чувствую себя совсем нищим, и не только в смысле финансов.
Когда они уходят, настроение портится совсем. Как-то особенно остро воспринимаю безобразие своей хаты, неудобство дурацкого дивана, вообще всю нелепость своего существования. Последнее время до меня постепенно начинает доходить ужас положения, в котором я оказался. Поначалу, видимо, сказывался шок, так много всего навалилось. Так много, что психика отказывалась в это поверить. Теперь понимаю, что все это всерьез и надолго. Приказываю себе не распускаться, мне никак нельзя раскисать, слишком много проблем. В конце концов, если подумать, все не так уж беспросветно. Буду работать, со временем погашу этот чертов долг. Кроме того, я уверен, что Террористу удастся поставить на ноги издательство, когда-нибудь пойдут дивиденды. Все-таки у меня двадцать процентов, а это не так уж мало. Дядя Юра на свои двадцать жил очень даже неплохо. Мысль о будущих доходах успокаивает, если бы не это, было бы совсем хреново.
Гуров теперь часто обедает в «нашем» кафе. Иногда его взгляд упирается в наш столик. Вряд ли он в этот момент осознает, что смотрит на нас, уж больно задумчиво выглядит. Начало года, у генерального много дел. Заключаются новые контракты, продлеваются прежние, подводятся годовые итоги. Но мне все равно неуютно под этим невидящим взглядом. Пытаюсь садиться спиной к нему, но помогает мало, даже все как-то хуже. Вместо того, чтобы спокойно есть, напряженно вглядываюсь в оконное стекло, стараясь зачем-то поймать в нем его отражение.
От этого увлекательного занятия меня немного отвлекает Лилька. Последнее время она вообще уделяет мне много внимания. Ход ее мыслей, в общем, понятен. Любоваться на генерального, конечно, очень здорово, но в качестве синицы в руке подойдет кто-то поближе. Я, например. Я даже какое-то время раздумываю, не закрутить ли мне с ней роман, все-таки развлечение. И потом, Лилька довольно симпатичная. Чуть рыжеватая блондинка, гладко расчесанные волосы аккуратно разложены по плечикам. Красивые серо-голубые глаза, пухлые губки, натуральные, не силикон. Фигурка стройная, почти без лишнего веса, но тоже какая-то пухленькая. Приятная, милая девочка.
Но, если честно, большого желания нет. Настроение у меня совсем не для легких интрижек, все как-то гадко и мрачно. Достала нищета, необходимость считать копейки, достала давка в метро, достала неустроенность быта. Достала мерзкая слякотная зима, холодный пронизывающий ветер, ледяная каша под ногами, перемешанная с какой-то химической дрянью, разъедающей обувь. Достал чертов гребаный Террорист своим высокомерным, презрительным отношением. Нет у меня сейчас никакого желания ухлестывать за барышнями, да и средств тоже нет. Представляю себе, как приглашаю Лили на свидание и торжественно, «под крендель», веду ее к киоску с шаурмой. А потом столь же торжественно сопровождаю в свои апартаменты на бугристый скрипучий диван. Нет уж, не будем позориться. Поэтому на Лилькины ухаживания я не отвечаю, ну, может совсем чуть-чуть, чтобы не обижать невниманием.