– Так вы знакомы? – спрашивала я, морщась от её неаккуратных движений.
– Уже долгие годы. Едва ли Елисей стал бы помогать незнакомцам.
– Значит, не такой уж он и милосердный?
– Напротив, – мама туже затянула хвост, отчего я пискнула. – Он очень щедр, в отличие от других показушников. Тебе стоит ему доверять. Ты скорее не помнишь, но именно он подарил тебе первые пуанты. Боже, как смешно ты в них скакала, – мечтательно улыбнулась она, но тут же прокашлялась. – Не переживай, милая. Ты в хороших руках… Мне нужно переодеться. Я позову к тебе Иву.
Ждать Вету не пришлось, она неукротимым ураганом ворвалась в комнату. Опустившись на колени рядом со мной, подруга сдула выбившиеся кудри с лица.
– Я потеряла ребёнка, прикинь? – бессердечно выпалила она.
Мне пришлось проглотить пуд воздуха, прежде чем сказать:
– Боже…
– Ага. Первичное обследование показало, что беременность исключена. Странно, а ведь меня так часто мутило. Так и знала, что лучше не налегать на уличную жрачку. После неё и сам чёрт померещится.
– Ч-что?
Я была готова убить Вету за её инфантильность. За всё то, что в итоге произошло. Не веди она себя как ветренная чудачка, шанс оказаться в инвалидном кресле свёлся к минимуму. Но как только я приготовилась выругаться, послышался стук каблуков, и Вета пригрозила мне пальцем.
– Божене про это ни слово, ясно? – предупредила она, поднявшись на ноги и отряхнув юбку. – Всё будет хорошо, Софка. Тебе правда помогут.
В двери показалась мама с двумя санитарами. Она держала сумки с вещами и широко улыбалась. Тогда я заметила на ней новенькие туфли с брендовой печатью, наверняка безумно дорогие, выходящие за рамки нашего бюджета.
– Нас ждут, девочки. Выходим.
Меня катили по коридору с горьким осадком в груди, с пониманием, что я стою не дороже красивой пары обуви. Елисей купил их всех.
1.3
Комнату озаряют ранние лучи солнца, а я не замечаю времени. Перечитываю строки с интересом, всё чаще задумываясь о фатальной концовке. Ещё больше будоражит тот факт, что Софа не располагала истинной. Тогда и всегда она обвиняла меня.
Ты ведь не станешь отрицать, что стал виновником аварии?
Не стану. Но и ты не отрицай, что виновна!
Забавно, ведь твоя жёлтая «Ауди» пострадала куда меньше. На ней и царапины не осталось. Но страшит меня не это. Я всё чаще задаюсь вопросом – кара это или благодать? Скорее, второе. Даже сейчас я не могу заставить себя злиться на тебя. И мне дико это признавать. Не после того, что случилось.
Не после того, что случилось? А что случилось, Соня?! Ты предала меня!
Вот так ирония, правда? Едва ли ты со мной согласишься.
Эта девушка всегда оставалась загадкой, безумно сложным ребусом, который не подвластен логике. Но сейчас она перегибала палку. Мы всегда говорили на разных языках, жили на разных планетах, были теми, о ком говорят «противопоказаны». Однако как принять то, что никак не вяжется с правдой? Она лгала, что абсолютно бессмысленно, потому что мы оба знали правду.
Знаешь, тогда в больнице я проснулась с жутким ощущением ненужности. Миг, и все прошлые стремления стали ничтожными. Мать так долго просила меня не переживать, что мы справимся и всё вернётся на круги своя, что я вовсе потеряла надежду. Её глаза говорили об обратном, они кричали, затмевая голос.
Уже тогда я понимала, что ничего не будет как прежде.
Тот день изначально не заладился. Сначала этот мерзкий секрет, что омрачил весь праздник, отмена кастинга, а потом и роковая авария.
Сжимаю пальцы в кулаки, до хруста. Мне хочется лишится их, ведь я не раз пожимал мерзавцу руку. Тому, кто стал главной причиной её секрета. Почему ты молчала, Соня? Почему не сказала раньше? Даже сейчас я готов разорвать подонка на куски. Его спасение, если он не зашёл слишком далеко.
Удар. Больница. Приговор. И вот ты не в силах изменить что-либо.
Как вдруг, твой отец пообещал мне излечение. Он говорил так уверенно, а я была готова поверить любому, кто не смотрел на меня с сочувствием, как на ту поломанную куклу. Чуть позже это станет самым большим обманом моей жизни.
Очередная ложь. Отец был готов на всё ради Софы. Порой мне казалось, что его любовь к ней превосходит родительскую. Ревновать не смел, скорее недоумевал.