До сих пор, когда вспоминаю этот момент, в моей памяти прежде всего возникает его огненно-рыжая лисья шапка-ушанка. Он лежал на спине, а его глаза были устремлены в небо, на вид ему было лет двадцать.
Поодаль стояли две машины, вроде бы газик и камаз. Возле камаза ходил высокий русский мужчина и курил. «Там, в машине, еще один мертвый», «говорит, что они в него врезались», «бедные мальчики…» – слышны отрывки фраз из разговора взрослых. А я смотрела на этого лежащего парня и внутри начало все замирать, как взгляд его глаз, и я не могла даже пошевельнуться. Меня охватило странное, ранее неизведанное мною чувство – я оцепенела от страха. Так я впервые в жизни увидела воочию смерть…
«Ну, все, учеников завели, минут через пять все расходимся по классам», – сказала нам завуч, и мы морально начали готовиться к этой встрече. Пять минут прошло, как пять секунд, и мы вышли в коридор. Пройдя пару метров, наткнулись на решётку, за ней тянулся коридор, света почему-то не было, и по краям этого темного коридора стояли наши ученики в черных робах, словно залетевшие в темный туннель черные вороны. Ключник (есть такая «должность» на зоне) открыл нам эту решетку, и мы переступили этот порог.
И снова этот запах ударил мне в нос, теперь он был еще сильнее, да еще перемешан с запахом сигарет – они курили прямо в здании, дымом был окутан весь коридор, да так, что мне казалось, когда я иду, за мной в воздухе остается мой силуэт. Держа в руках учебники, журналы и тетради, мы пошли по коридору. Завуч шла впереди и, словно надзиратель, показывала каждому учителю его кабинет, и тот заходил туда. Постепенно нас становилось все меньше. Все происходившее сопровождалось взглядами стоявших вдоль стенки заключенных.
Меня определили в кабинет номер два, сопровождающая оставила меня у двери и пошла дальше по коридору с другими учителями. Я проводила их взглядом, затем выдохнула и с нетерпимым желанием уйти от «коридорных» глаз, открыв дверь кабинета, быстро шагнула внутрь.
Зайдя в кабинет, первое, что я увидела – это золотые зубы. Хозяин этих зубов в довольно наглой позе сидел на моем столе с зажатой во рту сигаретой и широко улыбался. У меня не было иного выхода: не стоять же мне, как истукан, у двери до конца дня, да и вообще никогда нельзя показывать свой страх, этот урок я освоила еще в детстве. Устремив свой твердый взгляд ему прямо в глаза, я подошла к нему, отмахнулась от дыма и попросила его встать со стола и сесть за парту, на что он довольно вежливо отреагировал и, сказав: «Конечно, прекрасной девушке уступлю без претензий», не отводя от меня взгляда, отошел в сторону, улыбка так и не покинула его лица.
В кабинете было двадцать три ученика и я одна. Ни камер видеонаблюдения, ни решетки, отделяющей учителя от учеников, ни «тревожной кнопки» тогда еще не было, а охранник был один на всю школу. И тот, как потом выяснилось, бился в учительской с покемонами на рабочем нетбуке.
Так и начался мой первый урок.
Мы начали со знакомства. Открыв журнал, я начала называть фамилии, по списку присутствовали все. Затем я решила проверить их уровень знаний. Не вставая с места и передавая через первую парту, раздала всем тетради, начали писать диктант. Никто за все время урока не вышел в коридор, не ходил по классу, они лишь улыбались и делали то, что я просила. В конце все передали мне тетради и ручки. На этом мой первый урок закончился. За все сорок пять минут в мою сторону не последовало ни единого негативного слова или поступка – на душе стало немного спокойнее.
Больше всего мне запомнился парень, сидевший напротив меня. Он помог мне с раздачей тетрадей и учебников. Русский, лет двадцати пяти, не больше. Его черные глаза смотрели на меня без единого намека на пошлость, во время урока он с легкостью выполнял все задания, правильные черты его лица только дополняли образ интеллигентного молодого человека. Лишь татуировки на руках в виде крупных надписей английскими буквами, выполненные в стиле шрифта, которым обычно пользуются для обложек альбомов рэп-исполнителей, выбивались из его образа. Даже его роба выглядела очень опрятно, будто он был одет в обычную одежду черного цвета. Голос его с легкой хрипотцой звучал спокойно и миролюбиво, и речь не содержала в себе ни единого нецензурного слова. Взгляд был осмысленный, с нотками неуловимой грусти, но в них билась жизнь, как и должно быть у человека, только начавшего свой жизненный путь.
Спустя полгода его не станет, оказалось, он был ВИЧ-инфицирован, и его организм не смог одержать победу в борьбе с осложнениями от обычной простуды.