- Черт возьми; да кто там будет что-нибудь говорить! Тем немногим, что вообще раскрывают пасть, почти нечего сказать. Но как бы там ни было, теперь это ваша работа. Вы же из того квартала, или я ошибаюсь?
Марта подняла глаза и улыбнулась - Мы оба из того квартала.
- Я слышал об этом, - подмигнул мне сержант сквозь густое облако сигарного дыма. - Хорошо иметь высокий чин. У нас во всей полиции только одна такая девушка, вот ее и гоняют по всему городу. А теперь поручили работать с нами.
- Теперь я постараюсь остаться на этой работе подольше, - снова улыбнулась Марта.
Я посмотрел на нее и что-то пробурчал. Мак тоже издал нечленораздельный звук.
- А почему бы и нет? - продолжала она. - Ведь до сих пор я работала только в отделах по борьбе с детской преступностью. Они даже не решались бросить меня на карманные кражи.
Мы с Маком переглянулись и рассмеялись.
- Что тут смешного? - возмутилась Марта.
- Просто мне пришло в голову, - ответил я, - как тебе удается оставаться неприметной. Ты слишком хороша, чтобы заниматься подобной работой.
Мак вновь рассмеялся, а Марта показала мне язык. После этого я обратился к Маку:
- Мы примемся за дело спокойно и хладнокровно. Всю предварительную работу до меня уже проделали, и наш план, возможно, удастся. Я с удовольствием вывел бы убийцу на чистую воду обычным путем, но это дело каким-то образом связано с высокой политикой, а вы же знаете, какой шум могут поднять наши депутаты, представляющие интересы десятков тысяч избирателей.
- Да, такое не исключено. Но что вы будете делать?
- Марта все еще живет там, и ни один человек не знает, что она работает в полиции. В том квартале это не принесло бы ей славы.
- Знаю.
- Вот я и завяжу с ней интрижку - Я с ухмылкой поглядел на Марту, и она ответила тем же.
- Наша работа временами бывает чертовски интересной, - сухо констатировал Мак И мы снова рассмеялись.
По неизвестной мне причине все напряжение куда-то испарилось, и я опять ощутил спокойствие, которое испытывал во время обычного дежурства, когда я всех своих граждан мог приветствовать простым "хэлло", когда дети играли в крокет или бабки, а не баловались пружинными ножами, как сейчас, когда должность полицейского еще доставляла человеку радость, хотя к концу дежурства у него невыносимо болели ноги и сам он чувствовал себя совершенно разбитым.
- Что вы думаете об этом деле, Мак?
- Твердый орешек... Мы заслали в квартал девятнадцать шпиков, но ни один из них не принес интересных сведений. Единственная зацепка заключается в том, что все убийства совершены одним и тем же оружием. Выходит, жертвы были прикончены одним человеком. Все попадания, как говорится, в "десятку", а это указывает на профессионала. Даже пули из одной партии. Это определили эксперты на основании смазки, прилипшей к ним.
- Это уже кое-что.
- Да, но это и все. Вы можете изучать эти бумаги еще неделю, но все равно ничего нового не обнаружите.
- Я тоже придерживаюсь такого мнения. Поэтому они и делают из этой истории чуть ли не государственное дело.
Мак поднялся и стряхнул пепел с сигары.
- Будьте осторожны, Джо. Это скверное дело. Оно мне совсем не нравится Мне тоже.
- И знаете почему?
- Нет.
- В последнее время здесь кое-что произошло. Сперва шантаж с Филом Борли, и ни один человек не имел ни малейшего понятия, что он исчез из Чикаго, пока не появился здесь. А потом эта история с гангстерами... Она еще не получила большого размаха, но мы уже знаем, что некоторые парни из других частей города довольно прилично чувствуют себя в самых странных местах. И эти типы работают в довольно тесном контакте с некоторыми политиками.
Тут я заметил, что Марта задумчиво нахмурила лоб.
- Если эти убийства случились внутри организации, - продолжал Мак, - то значит, они впутались в какое-нибудь миленькое дело. Но если это дело рук постороннего, то организации это отнюдь не понравится - не понравится тот факт, что их новая область интересов оказалась под лучом прожекторов. И они попытаются сами довести дело до конца. В обоих случаях они попадут, как говорится, к чертям на сковородку.
Я ухмыльнулся.
- Можете не беспокоиться, Мак. Я ведь уже не новичок.
- Но вы же знаете, что значит репутация, - заметил Мак. - Кто-то наверняка поджидает случая, чтобы подставить вам ножку. Мне не нравится, что вы практически предоставлены самому себе. Обычно мы так не делаем, это не в наших правилах.
- Случай тоже довольно необычный.
- А кого вам дали в помощники?
- Только Марту. Мы, главным образом, должны прислушиваться к тому, что говорят люди.
Марта откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. Мне страшно захотелось сделать то же самое: скрестить руки на ее груди.
- Мы можем привлечь на помощь дежурного полицейского, - сообщила она.
- Великолепная перспектива, - скептически проронил Мак. - Ну, если вам придется туго, можете взять из нашего участка свободных от работы людей.
- Вот за это спасибо, Мак. Вполне вероятно, что они нам понадобятся.
- О'кей! Так что в случае чего дайте мне знать... Больше вам ничего от нас не требуется?
- Полагаю, что нет:
- Я постучал пальцем по папке с делами. - И огромное спасибо за материалы.
Мак попрощался с нами и вышел. Стенные часы показывали уже двенадцать ночи.
- Ну хватит, Марта. Закрываем нашу лавочку.
- Значит, первая часть работы завершена? - спросила она и в ответ на мой кивок продолжила:
- Что будем делать теперь?
- А теперь я обязан завести с тобой интрижку. - Я бросил на нее самый влюбленный взгляд, на который только был способен.
***
...Начать мы решили в субботу. А до этого Марта хитро и вскользь упоминала своим знакомым, что повстречалась со мной и что мы уже пару раз вместе пообедали. Собственно, ей достаточно было сказать об этом миссис Мэрфи, жившей над нею, и мистеру Клехо, державшему лавочку, чтобы новость мгновенно распространилась по всему кварталу.
"Марта подцепила старую Свинью Скаплона, который служит в полиции".
Вскоре она уже начала ощущать на себе косые, хмурые взгляды тех, кто уже успел побывать за решеткой. По субботам Марта обычно не работала, а занималась на курсах испанского языка. Соседи знали только одно: Марта работает пять с половиной дней в неделю в каком-то бюро, и поэтому не было ничего удивительного и выглядело совершенно естественно, когда мы вместе поднялись по лестнице из подземки и направились к ее квартире.
На углу, где пристрелили моего отца, я остановился и взял ее за руку. Передо мной расстилалась старая, хорошо знакомая мне улица - улица моего детства.
Да, давно я здесь не бывал, очень давно. Перед моими глазами уже всплыли знакомые дворы, развешанное на веревках белье и бачки для отходов. Любой человек всегда быстро вспоминает дни своего детства. Он быстро возвращается в те дни, когда жизнь заключалась в раскаленной солнцем мостовой, в новых сапогах на резиновой подошве и пятицентовике в кармане. Человек, который погиб на пляже Акцио, снова является твоим лучшим другом. А человеку, который был приговорен в Синг-Синге к смертной казни, вновь, как и прежде, десять лет, и он опять играет главную роль в театральной постановке, организованной школой. Мать твоей первой любви плачет по ночам, уткнувшись в подушку, потому что девушка теперь богата, но чересчур распущена и фланирует с безмятежным видом по улицам, где бродят проститутки. Но в твоем воспоминании она остается маленькой девочкой, которая в свои пятнадцать лет имела все, что кажется важным парням и девушкам. Вспоминаются мне и Сэм Стэплис, по прозвищу Плохой Медведь, и сам вождь Ларри - Бешеный Конь. Мы часто играли в горах в индейцев, и каждый имел свое прозвище. Я, например, назывался Большой Свиньей, потому что всегда хотел быть полицейским.
Мишель Стогман, маленький мошенник из дома на углу улицы, хохотал громче всех, когда ребята высмеивали меня за то, что я хочу стать полицейским. А однажды я видел, как он напал на Джуда Дженкинса, на старину Джуда, и отнял у него получку. Я был единственным свидетелем этого происшествия. Через два дня после того, как я получил повестку, приятели Стогмана вытянули меня из дома и хотели преподать урок. К счастью, мимо как раз проходил полицейский. Двоих он прогнал, а третьего, который как раз собирался ударить его ножом, я сбросил через перила маленькой террасы, и он сломал себе позвоночник.