А потом он фыркнул. Фыркнул мне в лицо, словно давая понять, насколько я ему противен, и растекся по столу.
Мне хотелось убежать, но я вовремя спохватился. Если я оставлю эту штуку на столе, мисс Джонс поймет, что кто-то шарил в ее владениях, и тогда мне точно не дадут еще раз прочистить себе мозги. А я хотел это сделать!
Тут меня посетила еще одна мысль — не иначе как сказывались последствия умственного развития. Вот она: если я сначала воспользуюсь аппаратом, то могу так поумнеть, что в два счета разберусь со слизняком.
— Оставайся здесь, — скомандовал я ему, отступив на шаг. Мой голос звучал твердо, хотя внутри что-то все еще вздрагивало.
Слизняк приподнял один конец и тихо, печально произнес:
— Пуут!
Мне стало не по себе. Может быть, ему нужно оставаться в холодильнике? Не умрет ли он, если я оставлю его на столе? Тогда Андромеда Джонс наверняка узнает о вечернем визите в ее лабораторию, а принимая во внимание уровень инопланетной технологии, ей не составит труда определить нарушителя.
Новая мысль была, пожалуй, самой худшей из всех. У меня прямо мороз по коже пробежал. Что, если пришелец рассчитывает, что я приду сюда, а существо из холодильника питается обогащенным мозговым веществом? Выражение «пища для ума» внезапно приобрело для меня новый, зловещий смысл.
Поумнеть-то я поумнел, а вот много ли толку? Может быть, стоило остаться дураком и не мучиться от неприятных мыслей?
Впрочем, я зашел уже слишком далеко. Нет смысла останавливаться на полпути. Если аппарату для прочистки мозгов нельзя дать задний ход, то мне придется становиться все умнее и умнее хотя бы ради того, чтобы оставаться в живых.
И, конечно, все мои умозаключения пропадут впустую, если я не смогу найти аппарат. Мисс Джонс могла забрать его к себе домой… если у нее есть дом, и она сейчас не лежит, свернувшись клубочком, на полке в лаборатории, предвкушая, как светящийся слизняк поужинает мною после сеанса прочистки мозгов.
Я старался вспомнить, куда она убрала аппарат после того, как Маркус прекратил мучить меня. Ничего разумного в голову не приходило: тогда я был так зол на весь мир, что почти не обращал внимания на окружающих. Но постепенно в моем мозгу начали возникать образы. Я вспоминал, я действительно вспоминал! Я ничего специально не запоминал, однако образы почему-то хранились в моем сознании.
Интересно, сколько там хранится других вещей, о которых я не имею ни малейшего представления? Пожалуй, повышенный интеллект имеет свои преимущества!
Я подошел к стенному шкафу, куда мисс Джонс убрала аппарат после окончания эксперимента. Сердце гулко заколотилось в груди. Вдруг она поджидает меня внутри? Воображение услужливо нарисовало мне яркий образ огромной летучей мыши, висящей вверх ногами и готовой схватить любого, кто откроет дверь и сунется внутрь.
Я потряс головой. Кажется, я становлюсь чересчур впечатлительным. Жаль, что бесстрашие не входит в число моих новых приобретений — с ним было бы гораздо легче.
Мне ужасно хотелось включить свет, но сделать это было все равно что забраться на крышу и во весь голос крикнуть: «Смотрите, я здесь!» Набрав в легкие побольше воздуха, я начал открывать дверь шкафа — медленно, очень медленно, отступив в сторону для большей безопасности.
Ничего. Полная тишина. Я задержал дыхание и заглянул внутрь. В этот момент кто-то прикоснулся к моему колену, а еще секунду спустя я понял, что изобрести антигравитацию очень просто. Нужно лишь как следует испугаться. Я подпрыгнул так, что долетел почти до потолка, прежде чем услышал собственный крик.
— А-ааа! — завопил я точно так же, как при встрече со светящимся слизняком. — А-ааа!
— Пуут? — спросил негромкий голосок.
Я стоял на дверной ручке, держась за косяк. Взглянув вниз, я увидел на полу своего недавнего знакомого. Он приподнял один конец сантиметров на десять от пола и медленно описывал в воздухе что-то вроде окружности.
— Пуут? — снова спросил он.
Сердцебиение замедлилось, перейдя с ритма отбойного молотка на ритм басового барабана. На мгновение я подумал о том, что произойдет, если я спрыгну на слизняка. Возможно, я убью его, а может, он разлетится на тысячу студенистых комочков — голодных, рассерженных и готовых лопать меня со всеми потрохами. Нетушки, не на такого напали!