Я встал и написал ей записку: «Сьюзен, мне нужно поговорить с тобой. Это очень важно и срочно. Извини меня за статью в «Национальном обозрении» и за все остальное. Пожалуйста, поговори со мной сегодня после уроков. Дункан».
На следующее утро я засунул записку в ее шкафчик для одежды.
Этот день был самым тяжелым. Я совсем не мог сосредоточиться. На уроке по домашнему хозяйству я разбил чашку, а потом накричал на мисс Карпентер, когда она спросила меня, все ли со мной в порядке. Я чувствовал себя ужасно.
Мне стало еще хуже, когда я узнал, что Сьюзен заболела и осталась дома. Что мне теперь делать? Я больше не мог терпеть!
Наконец я спросил мисс Карпентер, нельзя ли мне встретиться с ней после уроков. Я не слишком-то надеялся на ее помощь: она казалась рассеянной и легкомысленной. Но, возможно, она знает кого-то, кто сможет помочь мне. К тому же я почему-то был уверен, что она мне поверит.
Когда прозвенел последний звонок, я направился в класс домашнего хозяйства. Мисс Карпентер возилась с плитой на импровизированной кухне, служившей полигоном для проверки наших знаний. Кухня располагалась в укромном уголке, и я невольно успокоился. Здесь нас никто не подслушает, даже Андромеда Джонс.
Мисс Карпентер подняла голову и улыбнулась.
— Здравствуй, Дункан. Проходи сюда.
Я закрыл за собой дверь и пошел к ней, безуспешно пытаясь отключиться от унылой скрипичной музыки, пиликающей в голове.
— Извините меня за сегодняшнее утро, — смущенно сказал я. — Мне очень жаль.
Мисс Карпентер покачала головой.
— Можешь не беспокоиться, Дункан. Я не принимаю подобные вещи близко к сердцу.
Я попытался улыбнуться. Если бы только эти проклятые скрипки могли замолчать хоть на минуту!
— Мисс Карпентер, — я повысил голос — Я должен кому-то рассказать о том, что со мной происходит. Но это настолько невероятно, что боюсь, вы сочтете меня сумасшедшим.
Она снова покачала головой.
— Я поверю тебе, Дункан. Обещаю, что поверю.
Затем она указала на меня деревянной ложкой, которую держала в руках, и повернула ручку. Мое тело словно окаменело. «Как я мог быть таким тупым?» — мелькнула запоздалая мысль.
Застыв, но не от страха, а замороженный с помощью какой-то инопланетной технологии, я наблюдал, как легкомысленная хохотунья Бетти Лу Карпентер взялась за свой подбородок и начала стаскивать с себя человеческое лицо.
Глава пятнадцатая
НИКАКИХ СЕКРЕТОВ
Настоящее лицо мисс Карпентер ничуть не напоминало лицо Броксхольма, но тоже имело мягкий, зеленовато-золотистый оттенок — примерно такой же, как у ивовой коры по весне — и было покрыто мелкими чешуйками. У нее оказалось три глаза. Один, самый большой, располагался примерно посередине лба, над двумя другими. Я не сразу заметил его, поскольку он прятался за полоской лейкопластыря.
— А-ах, вот так гораздо лучше, — промолвила она, отлепив лейкопластырь. Третий глаз распахнулся. Его пурпурный зрачок стоял вертикально, как у кошки. Когда он вперился в меня, мне захотелось кричать (а заодно убежать или грохнуться в обморок). Но я остался стоять на месте, застывший и вынужденный смотреть прямо перед собой.
Самое странное ожидало меня впереди, ибо, убрав полоску лейкопластыря с третьего глаза, мисс Карпентер вытащила из своего носа нечто напоминавшее шпильку для волос.
— Ох, — вздохнула она, и ее нос раскрутился вниз — Ты не представляешь себе, какое это облегчение!
Я мог представить — с таким-то носом! Он выглядел так, словно принадлежал маленькому зеленому слонику, однако был более плоским, чем слоновий хобот. Кроме того, на его конце виднелось три отростка, или пальца, или щупальца — называйте, как хотите. Когда нос отдыхал, он свисал вниз, закрывая рот, но такое случалось нечасто. Большую часть времени нос извивался в разные стороны наподобие змеи, живущей собственной жизнью.
— О Дункан, как же хорошо наконец распустить волосы! — продолжала она, стаскивая с головы что-то напоминавшее купальную шапочку.
«Распустить волосы» вряд ли было удачным определением. Как только она сняла шапочку, они сразу же встали дыбом. Да и волосы ли это? Они имели нежно-фиолетовый оттенок и были толстыми, словно черви. Как и ее нос, они, казалось, двигались сами по себе — свиваясь, разворачиваясь, наклоняясь из стороны в сторону. Мне стало нехорошо. К несчастью, я не мог закрыть глаза.