Эпидемия этой болезни вспыхнула с особой силой, когда на южном склоне нашей усадьбы при нарезке террас, предназначенных для будущего плодового сада, была найдена заржавевшая железная копилка, наполненная старинными медными полушками. Денег там было рублей пятнадцать, но с этого момента заболели кладоискательством многие наши колонисты. Затянувшуюся было нарезку террас ребята выполняли теперь с исключительной быстротой — не только в урочное, но и во внеурочное время. И как хорошо работали они! Моему помощнику приходилось следить уже не за тем, чтобы нарезка была достаточно глубока, а, наоборот, за тем, чтобы она не оказалась излишне глубокой...
Котов не был склонен к заболеванию кладогорячкой, но после случая с «тетей Пуд» ему пришло в голову, что если он разыщет настоящий клад и потом преподнесет колонии какой-нибудь особенно ценный подарок, то наложенное на него взыскание будет отменено. И Котов начал деятельно искать клад. Он привлек к этой работе нескольких ребят, но они, один за другим, постепенно «выздоравливали», и в конце концов у него остался только один помощник — Шурка Рыжий, колонист, вызывавший общую антипатию (до поступления в колонию он занимался нищенством и теперь еще нет-нет попадался на выклянчивании денег у пассажиров дачных поездов). Несмотря на все неудачи, Котов и Шурка упорно продолжали свои поиски. Если первоначально Шурку прельщала одна перспектива — урвать для себя хотя бы кусочек от найденного клада, то потом он увлекся интересными замыслами Котова, который намеревался осчастливить всю колонию.
Когда на одном из заседаний совета командиров со всех сторон посыпались жалобы на наших кладоискателей — со стороны коменданта («ребята ходят грязные»), со стороны хозяйственной части («ребята портят обувь и одежду»), со стороны прачек («грязь на их белье невозможно отстирать»), — Антон Семенович приказал вызвать Котова и Шурку Рыжего. И вот они предстали перед столом президиума, действительно грязные, опустившиеся. Антон Семенович с досадой спросил:
— До каких же пор вы будете заниматься глупостями?
Ребята молчали.
— Ну, хорошо, а как вы поступите со своими несметными богатствами, если действительно их найдёте?
Кладоискатели заулыбались. Этот вопрос был решен ими уже давно.
— Найдём какое-нибудь применение... — скромно ответил Котов.
— Какое же применение? Нелепость, вероятно, какая-нибудь? Говори совету командиров, что вы там придумали!..
— Прежде всего купим вам, Антон Семенович, фаэтон с парой хороших лошадей или мотоцикл!
— Ну для чего мне фаэтон и мотоцикл? — с досадой ответил Антон Семенович. — Я и без них прекрасно передвигаюсь по земле. Уж лучше бы вы подумали о ребятах!
— Мы и о них подумали! Вам фаэтон или мотоцикл, а всем ребятам — велосипеды. Вы только подумайте, Антон Семенович, — все больше увлекаясь, продолжал Котов, — в Харькове на параде перед трибунами молнией промчимся! Вы на фаэтоне, а еще лучше на мотоцикле, а мы на велосипедах! А экскурсий сколько можно совершить — в Москву, в Крым, на Кавказ. В море покупались бы! Ох, Антон Семенович, как было бы хорошо...
Надо признаться, что командиры отрядов слушали Котова завороженно, и видно было, что сейчас они в мыслях своих вместе с ним мчатся на велосипедах по просторам необъятной нашей Родины. Антон Семенович тоже поддался общему настроению и, забыв о своей досаде, с улыбкой обратился к совету командиров:
— Если все мы будем хорошо работать и учиться, — сказал он, — то не только велосипеды, а и автомобили добудем. И в Москву, и в Ленинград, и куда душа захочет поедем!.. А чтобы окончательно вылечить Котова и Шурку от кладоискательства, я вношу на обсуждение совета командиров следующее предложение: у нас есть ордер на два станка для наших мастерских, за ними надо ехать далеко, километров за сто, в один совхоз. Давайте завтра пошлем туда на лошадях Котова, Шурку и еще двух ребят, а командиром назначим Котова. Поручение ответственное — станки надо разобрать, аккуратно уложить и без повреждения доставить в колонию.
После недолгого обсуждения совет командиров утвердил это предложение. Котов в тот же вечер получил у меня инструкции и на рассвете следующего дня выехал со своим отрядом в далекий путь.
Ребятам пришлось преодолеть большие трудности — очень тяжелые дорожные условия, нелегкие поиски фуража для лошадей, да и станки в совхозе им не хотели давать, но через десять дней груз на двух подводах был доставлен в Куряж. Общее собрание заслушало отчет Котова. О своих путевых невзгодах он говорил мало, но все знали, каким трудным было поручение, выполненное котовским отрядом. Собрание постановило отменить выговор Котову, и он вместе со всеми колонистами участвовал в празднике Первого снопа.