Возле больнички Антона Семеновича поджидал наш техник-строитель, с которым еще накануне было условлено осмотреть здание электростанции, давшее трещину. Осмотр, обсуждение мер, которые необходимо принять во избежание беды, разговоры с колонистами, работавшими на станции, — все это заняло немало времени. Антон Семенович намеревался еще до обеда пройти в мастерские, чтобы проверить, как там идут дела... Но посещение мастерских пришлось отложить. Прибежал запыхавшийся Тося.
— Антон Семенович, к вам пришли какие-то двое, один в очках, другой с бородой, очень сердитые!
— Сейчас приду. Да ты обожди, не беги, пойдем вместе... А почему ты думаешь, что они сердитые? — спросил Антон Семенович уже на ходу.
— А вот расскажу все по порядку, — зачастил Тося. — Заходят они в канцелярию, тот, что в очках, строго спрашивает: «Где заведующий колонией Макаренко?» Я ему говорю, что Антон Семенович только что закончил обход спален, задержался немного в больничке с Петей Романовым, а сейчас находится на электростанции с нашим техником-строителем. Тогда другой, бородатый, на меня так и окрысился: «Ты откуда, мальчик, все знаешь? Правду, видно, говорят, что все у вас всё знают и все командуют!»
— Ну, а что ты ему сказал?
Едва поспевая за Антоном Семеновичем, Тося торопливо ответил:
— Я им сказал, что вы, когда уходите, всегда говорите, куда... А тот, второй, опять сердито спрашивает: «У вас в колонии часто бьют?»
Антон Семенович замедлил шаг и нахмурился. Его противники не раз задавали ему такого рода вопросы, не верили его ответам и сеяли клевету.
— Ну, ну, продолжай, — сказал он Тосе.
— Я молчу, не пойму, о чем он говорит, кого это у нас бьют? А тут Алешка Новиков, вы ж знаете, какой он языкастый... Как услышал, о чем меня спрашивает бородатый, так взял да и брякнул: «Конечно, лупцуют, иной раз до крови!» Только он это сказал, оба наперебой и давай спрашивать: «Как часто бьют? Почему не убегают воспитанники? Как это вы, ребята, терпите?» А Новиков им в ответ спокойно так и говорит: «Своих же Антон Семенович ведь не бьет, а только приезжих, которые со всякими глупостями пристают!»
Антон Семенович нахмурился еще сильнее и, шагая рядом с Тосей, молча ожидал конца его рассказа.
— Тогда приезжие давай о чем-то шептаться, а когда я им сказал, что пойду вас позову, они стали меня отговаривать: «Ты, мальчик, не беспокойся, мы обождем, пока он сам придет...» Я их не послушал, у нас ведь не полагается, чтобы посетители ждали, и побежал за вами... Вот и все.
Как ни был раздосадован Антон Семенович глупыми расспросами посетителей, оказавшихся работниками одной детской колонии возле Днепропетровска, он принял их любезно, не укорив ни словом.
— Вы спрашиваете, на каких положениях или принципах построена организация жизни коллектива колонии? Вопрос очень важный, основной в нашей воспитательной работе с ребятами. Но я бы предпочел ответить на него только после того, как вы детально ознакомитесь с колонией. Тогда вы отнесетесь с большим доверием к моим словам и забудете обо всяких слухах и клевете, распространяемых о колонии ее врагами...
Гости охотно согласились с предложением Макаренко и в сопровождении недавно приехавшего к нам на каникулы рабфаковца, бывшего колониста Белухина, отправились знакомиться с Куряжем. Только одно условие в категорической форме поставил перед ними Антон Семенович: не расспрашивать ребят об их жизни до поступления в колонию.
Еще во время разговора с гостями Антон Семенович, продолжая, как всегда, чутко следить за течением колонийского дня, заметил, что сигнал на обед запаздывает. Прошло уже десять минут сверх положенного срока! В Куряже Антон Семенович с первого дня установил правило, по которому о всяком нарушении распорядка жизни колонии, об опоздании любого сигнала более чем на пять минут дежурный воспитатель обязан был немедленно сообщать ему. А затем вопрос о каждом таком нарушении подлежал обсуждению на общем собрании колонистов или на совете командиров. Поэтому Антон Семенович был уверен, что сейчас, после ухода гостей, к нему зайдет дежурный воспитатель. Действительно, но прошло и минуты, как в дверь постучались. В кабинет вошла воспитательница Зинаида Петровна и доложила, что на кухне произошла авария: неожиданно лопнул котел, и пищу пришлось перекладывать в другой, поэтому обед немного запаздывает. В ряду других происшествий, случившихся за время ее дежурства, Зинаида Петровна отметила опоздание на работу без уважительной причины Мити Чевелия.
Имя Чевелия невольно воскресило в памяти Антона Семеновича неприветливую утреннюю встречу с Халабудой.