Ребята помчались дальше, в Полтаву, на выручку Макаренко. А Антон Семенович в это время уже возвращался в колонию. Его освободил из-под нелепого ареста начальник милиции, возмущенный самодурством наробразовцев.
...Вихрастый парень, недоверие которого ко мне уже прошло, рассказал и о последствиях столь негостеприимного приема в колонии Шарина и Черненко.
Ребята решили, что Шарин будет мстить и арест Антона Семеновича может в ближайшее время повториться. Поэтому они приняли свои предупредительные меры против этого...
Теперь, когда Антон Семенович собирается в город, рассказывал Вихрастый, кто-нибудь из старших ребят обязательно просится ехать вместе с ним, притворяясь больным. В Полтаве «больной» сразу начинает чувствовать себя лучше и уверяет Антона Семеновича, что, пожалуй, не стоит зря ходить в больницу и беспокоить врачей, а после этого уже ни на шаг не отходит от Макаренко.
В самой колонии ныне установлено постоянное наблюдение за прямой дорожкой, ведущей через лес к большаку: оттуда могут появиться «подозрительные» люди. У самого начала дороги, со стороны колонии, находится кузница; ребята, работающие в ней, и являются главными наблюдателями...
Однажды, когда рабочий день уже заканчивался, к Антону Семеновичу в кабинет вбежал старший кузнец, колонист Осадчий, и заявил, что его подручный Галатенко залез на сосну, упал и не может подняться. Антон Семенович в сопровождении ребят быстро направился в лес.
Возле небольшой сломанной сосенки, на которую вообще нельзя было залезть, лежал Галатенко и стонал... Как я узнал потом, Галатенко был тем самым великаном с оглоблей в руках, чей богатырский вид в свое время поразил меня на шоссе.
На вопрос Антона Семеновича, как он себя чувствует, этот здоровенный парень жалобно ответил, что у него «в грудях пече, а в боци коле».
Но тут из колонии подоспели еще несколько ребят, и один из них что-то шепнул Осадчему. Тот просигнализировал Галатенко: «Кончай волынку, все спокойно!» И тогда больной решительно заявил:
— Годи, полегшало, — и поднялся.
— В чем же дело было? — недоумевая, спросил я вихрастого рассказчика.
— Не поняли? — удивился он.
Оказалось, что ребята, работавшие в кузнице, заметили, как со стороны большака на дорогу, ведущую к колонии, свернул какой-то вооруженный отряд. Предполагая, что отряд направляется не иначе как за Антоном Семеновичем, Осадчий сразу же послал в лес своего подручного и приказал ему симулировать падение с дерева, а сам помчался к Антону Семеновичу, чтобы поскорее выпроводить его из колонии. Галатенко выполнил распоряжение Осадчего очень бестолково, но цель всё же была достигнута. Только когда подошедшие позже ребята шепнули Осадчему, что опасность миновала — вооруженный отряд проследовал через усадьбу колонии без остановки, — Осадчий разрешил Галатенко «выздороветь».
— А как сам Антон Семенович ко всему этому относится? Неужели он не знает обо всех этих ваших предупредительных мерах? — спросил я Вихрастого.
Тот, не задумываясь, с уверенностью, поразившей меня, ответил:
— Конечно, знает! Антон Семенович — такой человек: ты еще не начал думать, а он уже знает, что ты будешь думать!
— Да что твой Антон — колдун? — вмешался в разговор Цыган.
— Колдун не колдун, а вот вечером на собрании посмотрит на тебя и спросит: «Цыган, где ты арбуз сегодня стащил и кто тебе помогал?» И ты думаешь, откажешься? Врешь, сам все ему расскажешь. Это тебе не детдомовские тетеньки, а Антон! Понял? Антон! Его вокруг пальца не обведешь.
Третий колонист, которого я мысленно уже назвал «Молчаливым», оторвал свой мечтательный взгляд от воды и тихо сказал:
— Ребята, я знаю... Антон — это все равно, как Ворошилов на коне... И все насквозь видит!..
Издали послышались трубные сигналы. Ребята вскочили: «Э, да мы на обед опоздаем!» — и исчезли в прибрежных кустах.
Рассказ колонистов заставил меня глубоко задуматься: кто же на самом деле этот Макаренко, о котором столько вздорных слухов распространяется в Полтаве? Как сумел он заслужить такую беззаветную преданность ребят? Ведь не случайно же в их представлении Антон Семенович — настоящий полководец, «Ворошилов на коне»!
Прошло, однако, больше года, прежде чем мне удалось лично познакомиться с А.С. Макаренко.
Моя знакомая, бухгалтер Е.А. Пышнова, поступившая на работу в колонию, однажды предупредила меня, что Антон Семенович подыскивает себе помощника — специалиста в области сельского хозяйства. Это и послужило предлогом для знакомства.
Наша встреча состоялась в начале апреля 1924 года, в Полтавском отделе народного образования. Был уже вечер. В полутемной комнате, утомленный спорами с работниками Губнаробраза, Антон Семенович принял меня не очень приветливо. Ни о чем не расспрашивая, он сразу заговорил о положении хозяйства колонии.