По словам Антона Семеновича, его отец был высоким, худым, очень суровым человеком, уделом которого всю жизнь оставался тяжелый, непрерывный труд. Он обладал незаурядными способностями, но не смог получить никакого образования. Его пытливый ум искал ответов на многие вопросы, но получить их можно было только в книгах. И служебное его положение, сперва в качестве старшего маляра, потом мастера малярного цеха, в свою очередь, требовало грамотности. И вот в возрасте тридцати лет Семен Григорьевич Макаренко засел за букварь. Занимаясь по вечерам, часто до глубокой ночи, он научился бегло читать, стал выписывать журнал «Нива» со всеми приложениями и прочитывал эти издания от корки до корки.
Дети близких соседей, таких же бедняков, все были старше Тоси, и, когда ему исполнилось только пять лет, они уже работали «мальчиками» в различных небольших кустарных мастерских — сапожных, жестяных, бондарных. Только один соседский мальчик учился в школе. Дружба с ним для пятилетнего Тоси имела очень большое значение. Он первый показал ему буквы и научил их складывать. И серьезный, настойчивый Тося к концу пятого года своей жизни уже научился самостоятельно читать. Отец, хорошо помнивший, с каким трудом далась грамота ему самому, видел выдающиеся способности сына и вместе с матерью поддерживал в нем желание учиться. Когда Семену Григорьевичу приходилось по делам службы ездить в Сумы, расположенные от Белополья в пятидесяти километрах, он обязательно привозил Тосе какую-нибудь книгу и всякий раз, вручая ее, говорил, что пусть он учится и за него и за себя, и требовал самого аккуратного обращения с драгоценным подарком. Но этого можно было бы и не говорить мальчику: своих лучших друзей – книги – Тося берег пуще зеницы ока...
Впрочем, однажды с ним произошел случай, который Антон Семенович не мог вспоминать без волнения. В день пасхи в праздничном костюмчике и с любимой книгой в руках он пошел на реку смотреть ледоход. День был теплый, ясный. Большой лед уже прошел, и только иногда проплывали мимо отдельные льдины. Заметив привязанную лодку, Тося по мосткам забрался в нее и, усевшись на задней скамейке, погрузился в чтение, забыв обо всем на свете. И вдруг от удара налетевшей льдины лодку сильно закачало. Чтобы не упасть в реку, Тося непроизвольно схватился за борта лодки, выпустив книгу из рук. На глазах мальчика она упала в воду, немного проплыла и пошла ко дну. Весь в слезах Тося побежал домой. Отец, выслушав его, нахмурился, но сдержал себя и произнес только одно слово: «Паныч!» Рассказывая об этом через тридцать с лишним лет, Антон Семенович краснел, будто обида и стыд жгли его до сих пор.
— Лучше бы отец тогда побил меня, чем так оскорбить! — говорил он. — Отец никогда ни перед кем не гнул спину, не лебезил, не подхалимничал и с презрением относился ко всяким чинушам, купцам, приказчикам, попам, обманывавшим простой люд. Праздных детей, тунеядцев, он именовал панычами, вкладывая в это слово все свое к ним презрение. И вот он назвал меня именем, которое сам же научил презирать... Можете себе представить, как глубока была моя обида!
Материальные затруднения не раз приводили Семена Григорьевича к мысли научить Тосю какому-нибудь ремеслу, и прежде всего тому, какому он сам был обучен, — малярному. Иногда он брал с собой Тосю в качестве подручного. Мальчик выполнял все, что поручал ему делать отец, не проявляя, однако, никакого желания изучать малярное дело. Едва кончалась работа, как Тося сразу же принимался за чтение... Отец и мать не раз говорили между собой о дальнейшей судьбе сына и наконец пришли к твердому решению попытаться дать мальчику настоящее образование. Пример старшей дочери, не учившейся в школе и тяжело это переживавшей, был для родителей постоянным укором.
Когда наступил срок, Тосю отдали в местную начальную школу. В течение всего времени, что он там учился, маленький Макаренко неизменно оставался первым учеником... Семену Григорьевичу приходилось нередко выезжать на соседние станции. Если поездка совпадала с каникулами, отец брал Тосю с собой. Об этих-то частых путешествиях с отцом по линии Антон Семенович и вспоминал не раз.
В 1901 году железнодорожные мастерские из Белополья были переведены в Крюков Посад, на родину Татьяны Михайловны. Крюков в те годы был небольшим рабочим поселком, но неподалеку находился Кременчуг, довольно большой торговый город с несколькими учебными заведениями. Для Тоси, уже заканчивавшего начальную школу, с переездом в Крюков открывалась возможность продолжать образование. Кроме того заработок Семена Григорьевича в Крюкове обещал быть выше, чем в Белополье.