Вся беда заключалась в том, что пришельцы, похоже, склонялись к плану «Г». Но были и обнадеживающие новости: они собирались позволить нам собрать факты, способные изменить их точку зрения.
Мы последовали за Криблим к стене. На ее плече сидел ручной пуут, которого, кстати, по непонятной для меня причине звали тоже Пуутом. Пуут был чем-то вроде большого слизняка, способного изменять свою форму и перетекать с места на место. Я заметил, что Дункан с большой нежностью относится к нему. По-видимому, Пууту он тоже нравился, поскольку каждый раз, когда он оказывался поблизости, слизняк выпячивался в его сторону и радостно булькал: «Пуут!»
Криблим остановилась перед большим кругом в стене, рядом с которым располагалась панель с двенадцатью рядами разноцветных шариков. Она прикоснулась к шести шарикам, и круг налился синим цветом.
Инопланетяне называли это устройство «телепортационной камерой». Отсюда они могли мгновенно перемещаться из одного места в другое - полезное приспособление, особенно если учесть, что на «Нью-Джерси» (так назывался космический корабль) имелось много тысяч помещений, а коридоры тянулись на сотни миль.
Я прошел сквозь стену следом за Криблим и оказался в зале совещаний Межпланетного Совета.
Сьюзен, появившаяся рядом со мной, тихо ахнула. Мне было трудно винить ее. Члены Совета принадлежали к разным мирам, и их компания представляла собой весьма странное зрелище для любого землянина.
На самом деле мы видели лишь голографические проекции членов Совета; сами они оставались у себя дома. Однако трехмерные образы выглядели настолько реальными, что я почти не вспоминал об этом.
Первым заговорил инопланетянин, похожий на кучу красных водорослей с толстыми зелеными стеблями, растущими наверху. Он издал серию чмокающих звуков и пошевелил стручками, свисавшими с конца каждого стебля, указывая на то, что собирается задать вопрос.
Я понял его жест, поскольку пришельцы установили в моем мозгу универсальный транслятор, переводивший все, что они говорили. В свою очередь я переводил их речь и жесты для Сьюзен и Дункана.
Я повернулся к Сьюзен. Ее волосы, обычно светло-каштановые, приобрели зеленоватый оттенок из-за странного освещения в зале. Сьюзен очень красива по земным меркам, но с тех пор как я присоединился к пришельцам, мне довелось видеть столько разных версий красоты, что теперь я почти не обращал на это внимания.
- Он хочет знать, понимаешь ли ты, почему находишься здесь,- перевел я.
- Да,- ответила она, обращаясь к Красной Водоросли.- Питер мне все объяснил.
- И ты согласна принять эту задачу?
Сьюзен долго мешкала с ответом, и я начал опасаться, что у пришельца иссякнет терпение. Я понимал важность вопроса, но все же… я слегка подтолкнул ее.
- Я согласна! - произнесла она даже громче, чем я ожидал.
- А ты, Дункан Дугал? - спросил инопланетянин, больше похожий на тень, чем на осязаемое существо. Он говорил, меняя угол отражения света от своего «тела».
Округлое лицо Дункана приобрело серьезное выражение. Мне было трудно представить, что парень, прославившийся на всю школу своими хулиганскими выходками, тот парень, у которого ума было ни на грош, вдруг оказался ответственным за жизнь целой планеты. Но мною двигало предубеждение. Дункан так долго изводил меня и всех остальных учеников нашего класса, что приходилось постоянно напоминать себе: теперь, когда пришельцы высвободили присущие ему от природы умственные способности, он стал совершенно другим человеком.
Когда я перевел вопрос, Дункан кивнул.
- Я согласен,- торжественно ответил он.
- А ты, Крепта? - спросил высокий инопланетянин цвета морской волны.
Я медлил лишь одно мгновение. В конце концов, предложение отправить нас на Землю частично исходило от меня.
- Я согласен.- Хотя я хотел произнести эти слова с гордостью, собственный голос показался мне тихим и испуганным.
Следующим заговорил пурпурный инопланетянин, чьи длинные щупальца поддерживались конструкцией из серебристых подпорок. Раструбы, укрепленные сверху, выпускали фиолетовый туман, постоянно увлажняющий щупальца.
- Броксхольм игн Гнарх Иркскен ксакс Шрадзз? - спросил он. Эта мешанина слогов представляла собой полное имя Броксхольма, включая его семейную группу (Гнарх Иркскен) и его планету (Шрадзз). Броксхольм стоял у меня за спиной. Я повернулся и посмотрел на него. Положив руку мне на плечо, он наморщил высокий зеленый лоб, выражая этим жестом свое согласие.
Последним членом нашего отряда, чье мнение оставалось неизвестным, была Криблим. Ее толстые лавандовые волосы сплетались и расплетались от противоречивых эмоций, напоминая кучу червей, заползших ей на голову. Я уже начал опасаться, что она передумала, но тут она закрыла свой третий глаз, находившийся посередине лба.