– Да, – она махнула рукой в сторону спальни.
– Хорошо, – он выставил ее за дверь. – На плите для тебя суп.
– Ты умеешь готовить?
– Я знаю, как открыть чертову банку. Увидимся позже, – он закрыл за собой дверь.
– Но Коннор...
Он включил душ, чтобы заглушить ее голос. Он разделся и шагнул в душевую кабину. Как долго он сможет здесь оставаться? Три часа? Он фыркнул.
Он и его большой рот.
Он закрыл глаза и позволил горячей воде стекать по телу. Он просто должен быть твердым.
– Я ни в чем не признаюсь, – прошептал он.
Образы той ночи промелькнули в его сознании, но он отогнал их прочь. Какой в этом был смысл? Он потратил впустую, наверное, столетие своего существования, бесцельно бродя по округе, пока барахтался в стыде и сожалениях. В конце концов, он пытался начать все сначала. Он купил небольшое поместье в горах, подальше от всех смертных, которые видели бы в нем позорное создание. Каждую ночь он телепортировался в такие города, как Инвернесс или Абердин, чтобы украсть несколько пинт крови. Затем он возвращался к себе домой и бродил по окрестностям. Постепенно страдание и одиночество довели его до отчаяния.
Он разыскал Романа, который превратил его более ста лет тому назад. И это привело его к Ангусу, а затем к Жан-Люку в Париже. Их борьба против Казимира стала его собственной. Казалось, наконец-то у его существования появилась благородная цель.
Но он никогда не сможет избежать того, что сделал.
Вздохнув, он схватил мыло. Бедная Мариэль. Она чувствовала себя виноватой за убийство одного паршивого Недовольного, в то время как он потерял счет столетия назад, скольких он убил. И он никогда не испытывал угрызений совести за их смерть. Не тогда, когда он думал о том, сколько смертных они высосали досуха за эти годы. Кроме того, пока он убивал Недовольных, они, как правило, изо всех сил старались убить его, так что это был простой вопрос самозащиты.
Он сполоснулся. Как легко он отмел все эти убийства. Так почему же его так преследует та единственная ночь в 1543 году? Это было неправильно. Ты знал, что это неправильно, и все равно сделал это.
Он вытерся полотенцем и натянул чистую футболку и фланелевые брюки. Затем он потащил корзину с бельем на кухню.
Мариэль поставила свою пустую тарелку из-под супа в раковину. Ее длинные волосы были распущенными и сырыми. На ней была клетчатая фланелевая пижама.
– Тебе понравился суп? – он бросил кухонное полотенце в корзину.
– Да, спасибо. Сейчас мы можем поговорить?
– Нам нужно заняться стиркой, – он оттащил корзину в соседнее подсобное помещение и бросил несколько полотенец и одежду в стиральную машину. Его грудь сжалась при виде ее одежды, смешанной с его футболками и носками.
Она последовала за ним в комнату.
Он налил немного порошка в машину.
– Дамы показали тебе, как это сделается?
– Нет.
Он фыркнул. У них было время рассказать ей о минете и накрасить ногти в розовый цвет.
– Ты поворачиваешь ручку здесь, потом... – он замер, когда она наклонилась вперед, чтобы посмотреть, положив руку на машину.
Ничего не произошло.
– Потом? – она бросила на него вопросительный взгляд.
Ее прикосновение больше не заставляло что-то работать?
– Ты нажмешь вот на эту кнопку.
Он включил машину. Что случилось такого, что лишило ее волшебного прикосновения? Был ли демон прав, когда сказал, что чем дольше она останется на Земле, тем более человечной станет?
Мудак. Что, если у нее кончится время, прежде чем он сможет вернуть ее на небеса? Часть его не хотела, чтобы она уходила, но большая часть съежилась при мысли о том, что может подвести ее. В прошлом он подвел всех остальных.
– Теперь мы можем поговорить? – спросила она.
– Нет, нам нужно... загрузить посудомоечную машину, – он прошел на кухню и не торопясь вымыл все в раковине, прежде чем сложить в машину. Он даже вымыл кастрюлю, в которой разогревал суп.
Когда он закрыл посудомоечную машину, она уже ждала его со шваброй в руках.
Она протянула ее ему.
– Ты хочешь вымыть полы прямо сейчас? И подмести крыльцо? Я думаю, что рога на голове лося нуждаются в полировке.
– Теперь ты смеешься надо мной?
Она прислонила швабру к кухонному шкафу.
– Я хочу говорить. Я уверена, что ты знаешь, о чем я хочу поговорить.
– И я уверен, ты знаешь, что я не хочу говорить об этом.
Она наклонила голову, изучая его с минуту.
– Хорошо.
Она повернулась и пошла в спальню.
Он с облегчением выдохнул. Неужели все будет так просто?
Меньше чем через минуту она вышла из спальни, неся одеяло. Поверх пижамы она надела куртку, а на ноги – пушистые тапочки.