Я хочу, чтобы он знал, что кто-то любит его. Кто-то здесь ради него.
Мое сердце болит, и под внушительным мурлыканьем в моей груди, я чувствую, что это хорошо и правильно.
Сейчас настало время для нас стать одним целым.
Часть 5
РУХ
Хар-лоу молчаливая, когда мы оставляем могилу моего отца. Вид этой могилы всегда навевает на меня грусть, но сегодня существует только боль утраты, что она никогда не встречалась с ним. Я не выхожу из себя от горя, сегодня нет. Сегодня мне слишком много надо показать моей Хар-лоу. Я должен развести для нее костер в пещере и устроить постель, прежде чем стемнеет.
Больше я не могу зацикливаться на своем прошлом. Я говорю своему отцу тихое внутреннее «прощай» и забираю Хар-лоу обратно на ту часть побережья, которое мы займем, как свое. Она ничего не говорит, но я вижу, что она напряженно о чем-то думает. Я распознаю этот ее взгляд, который мне подсказывает, что она многое хочет мне сказать, и позже у нас будет урок языка, наверное.
Я прикасаюсь к ее маленькой руке. Она проголодалась? Недавно она показывала на ползуна, поэтому я предположил, что она голодна.
Хар-лоу окидывает меня рассеянной улыбкой и сжимает мою руку.
— Пустйаки. Простозадумалас.
Снова ее лицо принимает безучастное, отдаленное выражение, и это меня тревожит. Неужели что-то случилось?
Когда мы возвращаемся в нашу новую пещеру и принимаемся за дела, я очень обеспокоен. Я делаю яму для костра и разжигаю огонь, тогда как Хар-лоу на побережье находит сухую ветку и подметает пол пещеры. К тому времени, когда я ставлю жариться над огнем насаженного на вертел ползуна, чтобы его приготовить, она уже сняла свой внешний слой шкур и создала из них постель. Меня терзают душевные муки из-за того, что я заставил ее бросить остальных. Здесь, в этих местах, теплее, а ей все равно холодно? Может, я подвергаю ее страданиям?
Я не хочу, чтобы она умерла как мой отец. Мое сердце сжимается от одной только мысли об этом и мне трудно дышать. Что мне тогда делать, если Хар-лоу заболеет так же, как мой отец? Я подхожу к ней и, дернув ее, тесно-тесно прижимаю к себе. От прикосновения к ней мне становится легче, вот только, похоже, этого… недостаточно. Так что же мы упускаем? От беспомощности из моего горла вырывается рык отчаяния.
Словно ощутив мою тревогу, Хар-лоу обнимает меня своими маленькими ручками.
— Знайю, — на мгновение она прижимается ко мне и вздыхает. — Этоеда? Пахнетвкусно, — она показывает рукой на костер. Когда я снимаю многоногого ползуна с огня и предлагаю его ей, она морщит нос. — Боженуистрашилище.
Я срываю одну из ног и внутри его жесткой оболочки видно сочное бледное мясо. Я никогда не ел их приготовленными, однако выглядит и пахнет он намного лучше, чем в сыром виде. Но так как Хар-лоу — самое важное для меня на свете, я не стану есть, пока она не насытится.
Принимая от меня кусочек, она корчит личико и осторожно подносит его к своему рту. Она высовывает язык, чтобы проверить его на вкус, и, откликаясь на это зрелище, мой член пробуждается. Мгновение спустя глаза у нее загораются, и она удивленно смотрит на меня.
— Эташтукавкуснайа!
Ей нравится? Я отрываю еще одну ногу и предлагаю ее ей.
— Йешь, — указав на меня, Хар-лоу ковыряется в своей ножке, удаляя твердый панцирь, прежде чем извлечь мясо. Я делаю то же самое, а еда в таком виде, и впрямь, вкуснее. Моя Хар-лоу столько всего знает. Она невероятная. Моя грудь напевает, и ее кхай тут же подхватывает эту песню. Хар-лоу поворачивается ко мне и улыбается, затем откусывает еще кусочек.
И я успокаиваюсь, а затем тоже ем.
К тому времени, когда мы обглодали с костей все мясо, Хар-лоу уже сыта и моет руки и рот водой из кожаного мешка. Я делаю то же самое, поскольку чистота, кажется, для нее очень важна. Однако вместо того, чтобы сесть рядом со мной возле костра, она направляется к постели.
Хар-лоу похлопывает по шкуре возле себя.
— Иди ко мне, Рух.
Движимый любопытством, я иду к ней и приседаю на корточках. Она что, устала и хочет лечь спать пораньше? Или она хочет, чтобы я крепко ее обнял и ласкал ее складки? От одной лишь этой мысли мой член начинает сильно пульсировать, и я сопротивляюсь желанию его ублажить. Мне все равно больше нравится, когда к нему прикасается она.
Ее руки тянутся к моим волосам и, отведя их с моей груди, она отбрасывает их мне за плечи.