Она морщит нос от одного его вида и кажется подавленной.
— Это все, что у нас есть?
— Нет, — я достаю одну из корзин, которую она сплела, и вынимаю оттуда еще и куски мяса, которое она засолила и закоптила. — Это хищник, вот это — спагейтиимаунстр, а это — …, — поднеся его к носу, я нюхаю. Поджаренный кусок двисти. — Двисти.
— Думаю, я просто попью воды, — говорит она и снова потирает свой живот.
— Ешь, — указываю я ей, не обращая внимания на терзающее беспокойство, которое начинает меня пугать. Я даю ей кусочек копченого двисти, так как оно самое нежное из всех, и она принимает его с моей руки и игриво его кусает. Я замечаю, что она пьет воды больше, чем когда-либо, и ест медленно, растягивая трапезу.
Мои страхи угрожают целиком поглотить меня, и поэтому этим утром я остаюсь с ней в пещере. Я говорю ей, что у меня есть шкуры, которые хотелось бы привести в порядок, но у нас уже больше шкур, чем могут использовать двое. Она наполняет перьями одну из ее кожаных «подушечек» для ребенка, а затем зашивает край.
Когда я делаю перерыв, она находит свои сапожки и радостно мне улыбается.
— А теперь мы можем сходить и раздобыть устрицы? Я прям изголодалась по ним.
Нашу пещеру просто распирает от сушеного мяса, и кажется расточительным еще больше охотиться. Но ради моей Хар-лоу я сделаю, что угодно. Кивнув головой, я помогаю ей надеть сапожки и зашнуровываю их вместо нее, в то время как она сетует о том, что не в состоянии видеть собственные ноги. Я говорю ей, что они опухшие и очень мягкие, точно такие же как любая из ее «подушечек».
Она фыркает.
Тогда мы отправляемся на побережье. Погода сегодня чудесная. Я вижу, что пока мы идем, Хар-лоу становится лучше. Ее лицо порозовело, и это позволяет мне предположить, что она здорова, а она улыбается, когда оба солнца, перестав прятаться, выходят из-за облаков.
Я беспокоюсь из-за пустяков, убеждаю я себя. Я легонько похлопываю ее по животу, когда мы подходим к берегу, к самой воде.
— Устрицы? — я взял с собой копье, которое могу использовать в качестве палки для рытья.
— Да, будь добр, — Хар-лоу сжимает руки перед собой и выглядит такой взволнованной. — Желательно, те огромные и темные.
Она мне уже раньше рассказывала, что в ее родных местах есть существа, очень похожие на эти устрицы, однако отличаются они меньшими размерами. Я слежу за поверхностью прибойных волн, выискивая на ней совсем крохотную струйку воды, появляющейся из песка, как только волны откатывают назад.
Я замечаю одного и вбиваю конец моего копья в песок, затем толкаю этот конец назад, пытаясь его раскопать. Я мельком вижу отблеск темной раковины, прежде чем та погружается еще глубже в песок. Рыча от разочарования, я забываю о копье и принимаюсь копать песок голыми руками, твердо намеревавшись его поймать для своей пары и заставить ее улыбнуться. Харлоу заливается смехом, так как я пытаюсь разгребать песок быстрее, чем существо успевает зарыться вглубь, поэтому песок разлетается во все стороны.
Наконец-то успех! Я хватаю существо в руку и резко поднимаю его в воздух.
— Для тебя!
— Ура! — она хлопает в ладоши. — Итак, одна есть! Давай, найдем еще, а потом пойдем домой и сварим их.
Я киваю головой ее животу, словно обращаюсь к нему.
— Твоя мамочка сегодня очень голодная.
— Она аж умирает с голоду, — Хар-лоу отвечает с особой теплотой в голосе, потирая живот.
— Тогда твой папочка накормит вас, — заявляю я ее животу и встаю на ноги.
У меня все покрыто песком — руки, грудь и ноги. Даже хитросплетенный узел из заплетённых косичек, во что Хар-лоу превратила мою гриву. Она подходит и своими маленькими пальчиками стряхивает с меня песок.
И вдруг она останавливается. Ее пальчики на моей руке начинают подрагивать, а потом ее ногти впиваются в мою кожу.
Я поднимаю взгляд на нее. Она побледнела, и ее веснушки выделяются темными пятнами по сравнению цветом кожи ее щек.
— Что случилось?
Ее губы сжимаются в тонкую линию, и она кивает, глядя вперед, мне за спину. Она бросает на меня обеспокоенный взгляд и затем сжимает мою руку.
— Только не психуй.
Иногда, когда она волнуется, то незаметно проскальзывает на свой родной язык, и когда я не признаю слово, это вызывает в моих чувствах обеспокоенность. Я поворачиваюсь, твердо решив «не психовать», и смотрю.
Наше побережье окружено каменистыми, высокими скалами. На верхушке одной из высоких гор вдалеке видны движущиеся силуэты существ. Сначала я подумал, что это мэтлаксы, долговязые, волосатые существа, живущие в горах. Но это не их территория, и по мере того как я наблюдаю за их передвижением, мое сердце наполняется страхом. Один из них несет копье, а на другом я могу рассмотреть рога. И их очень много.