Ожидание кажется бесконечным.
Спустя столько времени, что кажется, что прошла уже целая вечность, я направляюсь к входу в пещеру и выглядываю наружу. Я внимательно разглядываю заснеженные горы вдалеке в поисках хоть какого-то мелькания синей кожи или темных волос, но я его не вижу. Это и хорошо, и плохо. Переживая, я вышагиваю у самого входа в пещеру…
А что, если они обнаружат его и он на них нападет? А что, если случится что-то страшное?
А что, если мой Рух больше не вернется?
Спазмы жгучего ужаса пронзают меня до дрожи, и я руками охватываю живот. Ребенок пинается, сильно, словно чувствует мои страхи.
Они не станут его убивать. Ведь они не убийцы. Вэктал и его народ очень славные люди.
Но не известно, какой из Руха воин, а он испытывает потребность защищать меня. От волнения я покусываю зубами нижнюю губу, пока у меня в голове стремительно прокручивается все то, что может пойти не так. Я настолько зацикливаюсь на своих мыслях, что становлюсь не настолько внимательной, какой должна была быть. Я стою, уставившись в землю, и когда на это место падает тень, это привлекает мое внимание. Я поднимаю глаза и смотрю вверх, но на расположенном рядом выступе горы никого нет.
У меня аж мурашки по коже начинают бегать. Потирая руки, я направляюсь вглубь пещеры, не забывая о том, что мне велел Рух. Если кто-то войдет, я должна спрятаться. С чувством беспомощности я окидываю взглядом нашу удобную пещеру. Здесь очевидна яма для костра и обустроенное уютное гнездышко из шкур. Вдоль стен аккуратно расставлены корзины ручной работы, мною сплетенные из высушенных морских тростников. Не будет никаких сомнений, что здесь кто-то живет.
Но я не хочу быть обнаруженной. Не хочу быть обнаруженной и обвиненной в гибели остальных троих.
Больше всего на свете я хочу, чтобы меня не забирали у моей пары. Я люблю Руха и с ним я счастлива. Мне плевать, что приходится чистить зубы жесткой веточкой, а мои трусики изготовлены из кожи, а не шелка. Я люблю своего мужчину и не хочу с ним расставаться. Поэтому я иду в дальний конец пещеры, продвигаясь еще глубже, чем обычно я хожу. Там есть место для укрытия, которое мы с Рухом отметили еще до этого, — осколок выступающей скалы, достаточно большой, чтобы скрыть кого-то с помощью эффекта оптической иллюзии в то время, как сам наблюдатель остается на расстоянии в паре футов от него. Я пытаюсь проскользнуть на то место и морщусь всякий раз, когда острые камни обдирают мне кожу.
Но в итоге, испустив тяжелый вздох, я бросаю это дело, потому что живот у меня выпирает намного больше, нежели завеса стены может укрыть. Этот укромный уголок был бы полезным около восьми месяцев и двадцать фунтов назад. Скорчив недовольную гримасу, я выбираюсь обратно, после чего снова потираю спину. Сегодня болит сильнее, чем обычно. Скорее всего, из-за стресса.
— Эй? — зовет чей-то высокий, женский и человеческий голос. Он доносится от входа в пещеру. — Харлоу? Ты здесь?
Пойманная врасплох, от неожиданности я выпрямляюсь в полный рост, рукой защитно обхватив свой живот. Кажется, это Лиз. Я узнаю ее Оклахомский выговор. Как она меня нашла? Тогда я вспоминаю тень со стороны выступа горы. Ну, конечно. Какая же я дурочка. Должно быть, она видела, как я сюда входила.
Теперь уже нет смысла прятаться, не так ли? Проявляя осторожность, я захожу в главное помещение пещеры.
Все в порядке, это — Лиз, и выглядит она потрясающе. Она такая красивая. Не-Хот определенно пошел ей на пользу. Ее щеки румяные и розовые, а лицо у нее свежее и похорошевшее. Ее светлые волосы каскадом струятся по плечам, убранные с лица парой симпатичных косичек. На ней длинное платье, сшитое из декоративно окрашенной кожи, что делает мою собственную, собранную из лоскутов тунику попросту позорной. Пушистым мехом отделанный капюшон откинут назад и обрамляет ее плечи. Она похожа на принцессу викингов, вплоть до лука, перекинутого через плечо. И она удивленно разглядывает мою пещеру.
Я молчу, жду, когда она сама меня заметит. Чтобы оценить мою пещеру, ей достаточно пары секунд, после чего она поворачивается, и ее взгляд падает на меня.
Вместо подозрительности, которую я ожидаю, ее глаза загораются, и она, широко раскинув руки, бросается вперед, чтобы обнять меня.
— Боже мой! Это и впрямь ты! Харлоу! Нихрена ж себе, девочка. А мы-то подумали, что ты умерла!
Я обнимаю ее в ответ и почему-то начинаю плакать. Все дело отчасти из-за того, что нервничаю, отчасти из-за облегчения, отчасти из-за одиночества. До сих пор я не понимала, насколько замечательно встретить другого человека. Я люблю и обожаю Руха, но эта встреча с другой женщиной немного притупляет переживания того, что живу здесь одна.