Я знаю, как он привязан к своему отцу. Я знаю, что его воспоминания о нем — это вообще единственные его воспоминания о ком-нибудь. Несомненно, он невероятно близко принимает их к сердцу. Но что насчет меня? Нашего ребенка? Мне хочется закричать, выражая свой протест. Очевидно, что Рух воюет со своими внутренними демонами.
Подойдя ко мне, он пристраивается в шкурах рядом со мной, и мы, обнявшись, наблюдаем, как спит наш ребенок.
— Все во мне, это все, что я есть, — шепчет Рух. — Это мне подсказывает, что я должен быть здесь, с тобой. Заботиться о тебе и своем ребенке. Но когда я закрываю глаза, я вижу сердитое лицо моего отца. И я задаюсь вопросом, сколько пройдет времени, прежде чем кто-то разлучит нас, как моих отца с матерью. Жить здесь и не быть с тобой? Это уничтожит меня гораздо больше, чем оставив тебя.
С ноющим сердцем я устраиваю голову ему на плече. Он не доверяет этим людям, не причинявшим ему вреда, не губившим его хрупкое счастье. Все ясно.
Но рано или поздно ему придется довериться, потому что не знаю, что буду делать, если потеряю его.
Часть 11
ХАРЛОУ
На следующий день один из охотников возвращается с новостью о том, что он выследил маленькое стадо са-кoхчк, всего семь. Один из них — комплект. Именно он обеспечит кхай для моего крошечного малыша. Всякий раз, когда он засыпает, меня пробирает страх, потому что он не развивается. Все еще нет. Видимо это из-за яда, содержащиеся в воздухе, и я буквально впадаю в бешенство от желания заполучить для него кхай. Хочу услышать, как он орет во всеуслышание, а не слабым, немощным плачем.
Мне аж не по себе от мысли, что ему осталось не так много дней.
Поскольку я все еще восстанавливаюсь от родов, они загружают сани — обычно используемые для перевозки мяса — шкурами и подушками, и нас с ребенком размещают в них, как только отряд охотников готов отправляться. Стоя рядом со мной, Лиз чуть ли не подпрыгивает от предвкушения, пока мужчины в последнюю минуту принимаются проверять оружие.
Она тянет ко мне руки.
— Можно мне его подержать? Пожалуйста?
Несмотря на то, что каждой своей частичкой мне хочется вцепиться в малыша и в который раз засунуть ему в рот грудь в надежде, что он еще немного поест, скрепя сердцем я все же расстаюсь со своим свертком.
Она берет его на руки, и выражение ее лица смягчается от восторга.
— Боже мой, да он симпотяжка!
Услышав это, чувствую, как, переполненная материнской гордостью, я заливаюсь горячим румянцем.
— Да, так и есть.
— Ты только посмотри на эти крошечные рожки! И на эти крошечные наросты на лобике! — ее голос переходит в воркование. — Ты самый драгоценный, не так ли?
Малыш начинает плакать, слабо и уныло.
Я протягиваю руки, а мои груди сразу начинают протекать молоком, и раскрываю все то, во что я закутана, чтобы покормить его.
— Он не такой сильный, каким ему следует быть, — говорю я Лиз, когда она возвращает его. — Я ужасно боюсь.
— Вошь все уладит, — уверяет она меня, похлопывая по луку, перекинутому через плечо. — Вы уже определились с именем?
Я киваю головой, довольно вздохнув, когда ребенок присасывается к моей груди и начинает жадно есть. Каждое кормление дает ощущение бесспорного успеха.
— Мы взяли первые части обоих наших имен и придумали Рухар.
— О, мне нравятся!
— Мне тоже, — кажется, что для такого крошечного, тощего малютки это имя вроде великое, свирепое, но он вырастет.
— Хотелось бы знать, как мой будет выглядеть, — Лиз мечтательно поглаживает свой живот.
— Покрупнее, полагаю, — говорю я, пытаясь не завидовать, думая об этом. Не вина Рухара, что он родился рановато и таким крохотным. Моему телу было просто не под силу дальше обеспечить ему питание. В этом я чувствую себя своего рода неудачницей.
Но тут ко мне подходит Рух и касается моей щеки, и это уже неважно. Мы обязательно добудем для нашего ребенка кхай, и он ему поможет.
Так же, как он помог мне.
***
Мы передвигаемся большую часть дня. Рух тянет мои сани, а остальные охотники идут в ногу с нами, хотя я понимаю, что они могли бы идти намного быстрее. Лиз идет рядом со мной, беспрерывно жужжа мне в уши и беря на руки младенца каждый раз, когда я ей позволяю. В течение дня я передаю его все чаще, потому что просто ехать на санях очень утомительно, а «тетушка» Лиз преисполнена желания провести свою долю времени с ребенком. Я дремлю урывками, и мои сны просто ужасны, полны тревог и опасений.