Из моего горла вырывается стон, когда он толкается бедрами вверх, заталкивая в меня свой член. Господи, до чего же удивительные ощущения!
— Шшш, — шепчет он. — Они тебя услышат.
Но тут этот негодник протягивает руку и начинает ласкать мою чувствительную грудь, и я уже не в силах не шуметь.
Я опять испускаю стон. Мне плевать, услышит ли нас кто-нибудь. Они празднуют, и я сильно сомневаюсь, что кому-то есть до этого дело. Между тем моя пара — моя великолепная, шикарная, красивая пара — снова поднимает бедра и вонзается в меня, а рукой хватает меня за бедро, чтобы удержать меня на себе. При каждом ударе его члена шпора скользит между губ моей киски и задевает мой клитор, и это лишь добавляет интенсивность удовольствия. Занятия с Рухом сексом всегда крышесносы. Я принимаюсь двигать бедрами все быстрее, до тех пор, пока мы уже не колотимся друг о друга, и оргазм, за которым я гонюсь, начинает цвести в моем чреве. Я уже близко, и стиснув зубы, я толкаюсь на него более решительно, покачивая бедрами еще сильнее.
А поскольку он так хорошо меня изучил, он протягивает руку между моих ног и надавливает на мой лобок. Теперь, когда его член движется внутри меня вперед-назад, его шпора скользит между губ моей киски усерднее, чем когда-либо. Из меня вырывается вопль, когда наступает оргазм, и я не обращаю ни на что внимания — Рух шикает на меня, пытаясь меня утихомирить, при этом моя пара двигает бедрами резкими толчками, а в другом конце пещеры продолжается вечерника — когда сладкий натиск оргазма пронзает меня. Я скачу на Рухе до тех пор, пока из моего тела не выжат весь оргазм до последней унции, и я обмякаю от удовольствия. Он переворачивает нас до тех пор, пока я не оказываюсь в шкурах на спине, после чего он подтягивает одну из моих ног, а затем жестко меня трахает, пока не кончает, и сила его оргазма посылает сквозь мое тело счастливые легкие посторгазменные конвульсии.
Задыхающийся и пресыщенный, он падает в шкуры возле меня. Я сразу же поворачиваюсь к нему и прижимаюсь к его груди. Уткнувшись носом в его шею, я вдыхаю его аромат — дикий, жаркий и чудесный.
— Я люблю тебя.
— Ты мое сердце, — говорит он мне, убирая спутанные волосы с моего лица.
Улыбаясь, я прижимаюсь к нему еще чуть-чуть, наслаждаясь звуками нашего дыхания, перемешанного вместе. Чувствую себя странно, что не нужно напрягаться из-за шумов, которые издает малыш — крики, непрекращающаяся икота, все, что угодно. Неплохо, но в то же время я не могу дождаться возвращения Рухара. Ну, это будет скоро. Моя рука поглаживает грудь Руха по его замшеподобной коже.
— Ты счастлив?
— Конечно.
Я приподнимаюсь на локтях и вглядываюсь в его лицо. Ответ очень уж быстрый.
— Нет, я имею в виду, ты действительно здесь счастлив? Я знаю, ты любил пещеру на берегу моря. Знаю, что очень тяжело, когда столько людей вокруг. Ты на самом деле и по-настоящему счастлив? — то самое крошечное беспокойство, которое грызло меня в течение последнего месяца, наконец-то проявилось. — Или ты просто миришься с этим из-за меня и Рухара?
Он смотрит на меня каким-то странным взглядом, словно я задала странный вопрос. Его большая рука убирает спутанные волосы с моего плеча.
— Счастлив ли я жить здесь вместе с плохими?
Я пытаюсь не вздрогнуть от его слов.
Все же заметив это, он проводит пальцем по моему подбородку.
— Мой отец наполнил мой разум своими соображениями. Своими соображениями о хорошем и плохом. Я и подумать не мог, что он может ошибаться. А теперь, когда у меня есть ты, и я познакомился с остальными? Иногда очень утомительно, но больше всего я удовлетворен тем, что мы не одни. Что ты вне опасности, потому что я не могу быть везде одновременно. Что у нас есть другие люди, на которых можно опереться, — Рух выглядит задумчивым. — И очень уж странно иметь брата… но мне это нравится.
— Значит, даже если мы могли бы уже завтра отправиться в пещеру на берегу моря…?
Он пожимает плечами.
— Я бы предпочел остаться здесь. Они не плохие люди. Они — просто люди. И они готовы пойти на все, чтобы помочь друг другу, потому что они семья. Даже несмотря на то, что их не объединяют кровные узы, они семья. Мне это нравится, — он перерывается и затем пристально смотрит на меня. — Мы останемся здесь. Наш сын будет нуждаться в друзьях. Тебе необходима целительница. А мне, — говорит он, скользя большим пальцем по моим губам, — всегда будешь нужна ты. Мужчина не может существовать отдельно от своего сердца.
Не может и женщина, и совершенно очевидно, что Руху принадлежит мое. Я наклоняюсь и снова целую свою пару, преисполнена решимости наслаждаться каждым мгновением этого времени, что мы проводим вдвоем.