И. И. Сенькин был первым руководителем карельской областной партийной организации из местных. До него первыми секретарями были только приезжие, направляемые центром. Причем каждый первый привозил с собой свою команду.
Например, в команде А. Н. Егорова были второй секретарь обкома партии Вторушин, заведующий орготделом ЦК компартии Глинский, другие руководители республиканского уровня и восемь первых секретарей райкомов партии. Надолго в республике они не задерживались. Через 5—6 лет все разъехались. Временщики. Был «хвост» и у Лубенникова, но более короткий, чем у Егорова.
Сенькин вернулся домой без сопровождающих. Он прибыл из Свердловска, где работал первым секретарем обкома партии. С его приходом в республике меньше стало суеты с перемещением работников. Работа с кадрами начала приобретать более спокойный характер.
Сенькин занимал пост первого секретаря обкома двадцать пять лет. Для такого рода деятельности — это неоправданно долго. Были подъемы в его работе, были спады. Конечно, свой отпечаток оставили застойные годы. Довольно часто он не проявлял самостоятельности в работе, ждал, что скажут сверху. Впрочем, подобное было присуще не только Сенькину. Этой болезнью страдало всё общество. Нижестоящий начальник ждал, что скажет вышестоящий. Областному руководителю обязательно нужна была директива из центра, районный работник не мог обходиться без указаний из области. Инициатива не поощрялась. Достигнутое такими правилами полное единогласие иссушало, омертвляло жизнь.
Сенькин в этих условиях старался внести живинку в дело, много работал, был даже излишне требователен к себе, но мало требовал от других. Что греха таить, этим пользовались некоторые даже самые ближайшие его помощники — отдельные секретари обкома, члены бюро. Они работали без особого напряжения, уходили от острых вопросов. Это возмущало первого секретаря до глубины души, он яростно обрушивался на бездельников. Но проходило время, огонь угасал, всё оставалось по-старому. В последние годы заметно сникла и эта его боевитость, всё чаще стали мы слышать: «Не будем копья ломать», «Отсебятины не допустим», «Не сделали? Значит, не было возможности». Это был уже язык застойного времени.
Но при всём при этом, если подойти к оценке многолетней деятельности И. И. Сенькина объективно, она должна быть признана положительной. Республика не стояла на месте, шла вперед, развивалась. Построили «Петрозаводскбуммаш», развернулись судостроительный завод «Авангард», домостроительный комбинат. Всесоюзное значение приобрела целлюлозно-бумажная промышленность. Всё это факты. Отвергать их было бы нелепо. Не на пустом месте начали перестройку, да и на пустом месте нечего перестраивать. Но, конечно, нельзя отрицать и тех провалов, с которыми пришла Карелия, и не только Карелия, к середине восьмидесятых годов. Истощение лесов — провал, разорение деревни — провал. Запущенность, особенно национального Калевальского района, — это тоже провал. Признавая, что ответственность за все эти и другие провалы безусловно и в полной мере несет первый секретарь обкома, мы всё же должны набраться терпения, беспристрастности, чтобы разобраться, что к чему.
Сенькину присущи были высокие человеческие качества — удивительная трудоспособность, презрение к праздности, честность, искренность, чуткость.
Газета, я говорил уже об этом выше, печатала резко критические письма. Это нравилось не всем членам бюро, требовали от нас: «Прекратите предоставлять трибуну клеветникам и злопыхателям!» Однажды отдел пропаганды и агитации обкома вынес этот вопрос на бюро. Докладчик осудил газету. Сенькин гневно обрушился на него:
— Ерунду говорите! Где вы нашли злопыхателей? Да это же наши люди. Тяжело им — вот и жалуются. И будут жаловаться — говорить, кричать, писать. Рот им не заткнешь! Чем искать недругов там, где их нет, давайте-ка постарательнее делайте то, что поручено каждому из нас.
Сенькин обладал трезвым взглядом на жизнь. Ему чужды были эйфория, прекраснодушие. Он твердо стоял на земле, видел ее такой, какая она была в действительности, не терпел убаюкивающей, сглаживающей острые углы лжи. Вспоминается такой случай. Журнал «Север» опубликовал повесть Василия Белова «Привычное дело». Она вызвала многочисленные отклики. Равнодушных читателей не было. В обкоме тоже по-разному отнеслись к ней. Но всё же больше было противников. Когда однажды разговор о «Привычном деле» зашел на заседании бюро, громче и чаще других слышались такие, примерно, реплики: «Вот что печатают!» «Антисоветчина!» «Да если героями колхозной деревни будут Иваны Африкановичи, без штанов останемся!» «Всё дегтем вымазано!» «И где этот Белов такой колхоз нашел?»