Отправляясь с мамой гулять, он посматривал на встречных мужчин. Он старался угадать, на кого из них похож его папа.
«Этот очень длинный, — думал он, оглядываясь на высокого лейтенанта, — такому папе и на спину не заберешься. И почему у него нет усов? У папы должны быть усы. Только не такие, как у продавца в булочной. У того усы рыжие. А у папы усы будут черные…»
С каждым днем Володька все нетерпеливей ждал приезда папы. Но папа ниоткуда не приезжал…
— Мама, сделай мне кораблик, — сказал однажды Володька и протянул маме дощечку.
Мама посмотрела на сына беспомощно, будто он задал ей один из тех вопросов, на которые она не могла ответить. Но потом вдруг в ее глазах появилась решимость. Она взяла из рук сына дощечку, достала большой кухонный нож и начала стругать. Нож не слушался мамы: он резал не как хотела мама, а как ему вздумается, — вкривь и вкось. Потом нож соскользнул и порезал маме палец. Пошла кровь. Мама отбросила недоструганную деревяшку в сторону и сказала:
— Я лучше куплю тебе кораблик.
Но Володька покачал головой.
— Не хочу купленный, — сказал он и поднял с пола дощечку.
У его друзей-приятелей были красивые кораблики, с трубами и парусами. А у Володьки была шершавая недоструганная колобашка.
Но именно эта невзрачная дощечка, именуемая пароходом, сыграла в Володькиной судьбе очень важную роль.
Однажды Володька прогуливался по коридору квартиры с дощечкой-кораблем в руках и лицом к лицу столкнулся с соседом Сергеем Ивановичем. Сосед был летчиком. Целыми днями он пропадал на аэродроме. А Володька «пропадал» в детском садике. Так что они почти не встречались и совсем не знали друг друга.
— Здравствуй, брат! — сказал Сергей Иванович, встретив Володьку в коридоре.
Володька задрал голову и стал рассматривать соседа. До пояса он был одет в белую обыкновенную рубаху, а брюки и сапоги были военными. На плече висело полотенце.
— Здравствуй! — отозвался Володька.
Он всех, больших и маленьких, называл на «ты».
— Почему ты один шагаешь по коридору? — спросил сосед.
— Гуляю.
— А на улицу что не идешь?
— Не пускают. Кашляю.
— Небось по лужам без галош бегал?
— Нет. Я снег ел.
— Понятно…
В конце разговора, который происходил в полутемном коридоре, сосед заметил в руках Володькину дощечку.
— Что это у тебя?
— Кораблик.
— Какой же это кораблик? Это доска, а не кораблик, — сказал сосед и предложил — Давай я тебе кораблик сделаю!
— Только не сломай, — предупредил его Володька и протянул дощечку.
— А как тебя зовут? — между прочим спросил сосед, разглядывая деревяшку.
— Володя.
— Володька, значит.
Володька. Это хорошо. Мама называла его Володенька, а тут Володька. Очень красиво!
Пока Володька раздумывал над новым именем, сосед достал из кармана складной перочинный ножик и ловко начал обстругивать дощечку.
Что это получился за кораблик! Ровный, гладкий, с трубой посередине, с пушкой на носу. На полу кораблик не стоял, заваливался набок. Зато в лужах он чувствовал себя отлично. Никакие волны не могли его опрокинуть. Присев на корточки, Володькины приятели с любопытством рассматривали корабль. Каждому хотелось потрогать его, потянуть за веревку. Володька торжествовал.
— Не забрызгай! — кричал он одному из приятелей, будто кораблю была страшна вода.
— Не тяни, опрокинешь! — грозно предупреждал он другого, хотя его корабль был самым устойчивым кораблем дворового флота.
— Кто это тебе такой корабль сделал? — спросил Володьку кто-то из ребят.
Володька запнулся. Потом набрал побольше воздуха и смело выпалил:
— Папа!
— Врешь, — сказал приятель. — У тебя нет папы.
— Нет, есть! Нет, есть! — решительно ответил Володька. — Он мне еще не то сделает!
Вечером мама заметила Володькину обновку. Она подняла с пола корабль, внимательно осмотрела его и спросила:
— Откуда это у тебя?
— Папа сделал, — отозвался Володька.
— Папа? — мама удивленно подняла брови. — Какой папа? У тебя нет папы…
Последние слова мама с трудом выдавила из себя. Но Володьку нисколько не смутило мамино возражение. Он сказал:
— Как же нет папы? Есть! Ведь даже у девочек есть папы, а я мальчик.
Мама вдруг перестала спорить. На нее смотрели два больших упрямых глаза. В них было столько решимости и отчаяния, что мама промолчала. Она поняла, что в маленьком сыне прорезается характер, что он так просто не отступится от того, что ему полагается, что определено самой природой. Мама опустила глаза и отошла. А он все не двигался с места — маленький человек, готовый постоять за себя. Он прижимал к груди свой кораблик, как будто кто-то хотел отнять у него этот драгоценный предмет.