Таня стояла на площади, и перед ней возвышался цирк. Он весь был увешан радужными афишами и плакатами. С них на Таню смотрели улыбающиеся клоуны и свирепые львы.
И тут Таня вспомнила про Риту, про свою веселую подружку, которой живется легко и просто. Может быть, ей живется так потому, что она работает в цирке?
В другое время у Тани никогда не хватило бы духу войти в цирк без билета, с черного хода. Но после событий сегодняшнего дня невозможное стало возможным, Таня открыла дверь.
Какое-то новое течение подхватило Таню и понесло вперед по гулким коридорам, по крутым лестницам, по конюшням, в которых стояли слоны.
Она шла и спрашивала:
— Вы не знаете где Рита? Вы не видели Риту?
И люди, странные люди в необычных костюмах, на ходу отвечали:
— Не знаю!
— У нас четыре Риты. Тебе которую?
— А какая она из себя, твоя Рита?
Никто не спрашивал Таню, кто она такая и что ей здесь надо. Словно все знали ее и не удивлялись, что она ходит по коридорам.
Куда же делась Рита?
Таней вдруг овладело странное щемящее чувство. Удивительно знакомое и непонятно откуда взявшееся. Ах, да, это было в детстве. Она шла по лабиринту, шла и все время попадала на то же место. Где-то совсем близко играла музыка, звучали голоса, но Таня не могла найти выхода. И тогда к ней пришла мысль, которая никогда не приходит людям в лабиринте. Таня полезла на забор, и все оказалось просто.
Таня вспомнила про лабиринт и неожиданно для себя толкнула первую лопавшуюся дверь. Она очутилась в большой комнате с цементным полом. Здесь пахло, как в рыбном магазине. И пол был мокрый. В нем даже отсвечивали лампочки. Посредине комнаты на низкой скамейке сидела женщина в синем халате и чистила рыбу. Её руки до локтей были усыпаны рыбьими чешуйками.
Таня сделала несколько шагов. Женщина бросила в бак с водой серебристую тушку рыбы и оглянулась. Некоторое время она молча смотрела на Таню. Потом спросила:
— Что тебе, рыжая команда?
— Мне Риту, — отозвалась Таня.
— Какую Риту? Откуда ты взялась?.. Из номера или из униформы?
Таня не знала, что ответить.
— Нет. Я… с улицы, — призналась она и тут же подумала, что это прозвучало, должна быть, очень смешно: «с улицы».
Но женщина в синем халате не рассмеялась.
— Если хочешь, — сказала она, — помоги мне чистить рыбу.
— Хочу, — сказала Таня и села рядом с ней на низкую скамейку.
От холодной рыбы у Тани очень скоро замерзли и покраснели руки. Но ей нравилось это занятие. И она старалась работать проворней, только спросила:
— Зачем столько рыбы?
— У меня ребята прожорливые. Тридцать кило в день. Вынь да положь.
— Какие ребята?
— Ты не знаешь моих ребят? — женщина перестала чистить рыбу и уставилась на Таню. — Нет, ты серьезно не знаешь моих ребят? Рыжая команда, ты и меня не знаешь?
Таня покачала головой.
— Ну да, ты пришла с улицы, — вспомнила незнакомка.
— Мне уйти? — спросила Таня.
— Нет, если можешь, помоги мне. Понимаешь, тетя Домаша заболела, я не справляюсь. Нет, подожди. Вытри руки, я познакомлю тебя с моими ребятами.
В большой клетке на деревянном настиле, рядом с бассейном, лежали три странных существа. Они лежали неподвижно, и их влажные лоснящиеся тела были похожи на блестящие морские камни, по которым только что прошла волна.
Едва Таня и ее новая знакомая приблизились к клетке, камни ожили. Вернее, совсем пропали, потому что тела животных оказались такими подвижными, гибкими, эластичными, что их уже невозможно было представить камнями.
Три маленькие мордочки просунулись между прутьями клетки. Из-под длинных упругих усов сверкнули белые зубки, а глаза, налитые темной влажной синевой, уставились на Таню.
— Вот мои ребята. Морские львы, — сказала хозяйка. — Знакомься. Это — Лель, это — Зина, это — Тонни.
Таня смотрела на три доверчиво тянувшиеся к ней мордочки. Они были удивительно похожи друг на друга. Таня хотела отличить Тонни от Леля и Леля от Зины. Но у нее ничего не вышло.
— Вы не путаете их? — спросила Таня.
Хозяйка рассмеялась.
— Как же их можно спутать! Посмотри на Леля, какой он мужественный, как у него топорщатся усы. А глаза у него большие, круглые, удивленные. А у Зины глаза миндалевидные, они все время смеются. И она вся изящная, кокетливая, меняет позы, словно стоит перед зеркалом. Разве ее можно спутать с Тонни? Это увалень и лентяй. Он спит на ходу. И потом у него на лбу отметина. Это он расшибся. Видишь, над правым глазом… Конечно, вожак у них Лель. Они его слушаются. Он и работает лучше всех. Правда, Лель?
Лель сразу же оживился, задвигался. Потом вытянулся, как солдат перед командиром, и издал ломкий звук, похожий на лай.
— А ты говоришь «путаете», — довольным голосом сказала хозяйка и кивнула на бак с рыбой. — Можешь дать им по рыбке…
Таня взяла рыбу и пошла к клетке. Она не знала, как угощать новых знакомых, но хозяйка тут же пришла ей на помощь.
— Кидай, кидай! Они поймают.
Таня кинула рыбку Лелю, и этот тучный, тяжелый зверь с необыкновенной легкостью поймал угощение. Даже лентяй Тонни оказался очень проворным, когда дело дошло до свежей рыбы. Нетерпеливая Зина не стала дожидаться, когда до нее дойдет очередь. Она воспользовалась тем, что Таня замешкалась, и ловко выхватила салаку из ее рук. Ее миндалевидные глаза лукаво поблескивали.
Таня задумалась. Вся ее прежняя жизнь неожиданно отодвинулась далеко-далеко. Ее школьные знакомые как бы уменьшились в размере. А Генриетта Павловна стала величиной с палец. И от ее лица остались только два глаза, заключенные в круги. Глаза не смеялись. Они вообще были еле видны. Тане почудилось, что она села на поезд и уехала далеко-далеко от родных мест. И сошла в чужом, незнакомом городе. И вообще вокруг нее все новое, незнакомое и… приятное.
— Ну, как мои ребята? — послышался за спиной голос хозяйки.
Таня услышала голос, но не разобрала слов. Она оглянулась. Женщина в синем халате уже снова сидела на скамейке и чистила рыбу. Таня неторопливо подошла к ней и принялась тоже за дело.
— О чем ты думаешь? — спросила ее хозяйка.
Таня не смогла ответить. Она сказала:
— Так…
— Ты где-нибудь работаешь или учишься? — спросила хозяйка.
Таня покачала головой.
— Ты не пошла бы ко мне ухаживать за животными?
— Пошла бы, — не задумываясь ответила Таня.
Она оглянулась на клетку. Три маленькие черные мордочки с белыми усами настороженно смотрели в ее сторону.
— Меня зовут Таня… Таня Вьюник, — сказала Таня своей новой знакомой.
— А я — Викторина Гай, Викторина Сергеевна Гай, — ответила новая знакомая.
Так они познакомились.
Самым трудным оказалось позвонить в собственную дверь. Таня долго топталась на лестничной площадке и все строила догадки: знает ли мама о всех ее злоключениях? Может быть, ее уже вызывали в школу и Генриетта Павловна рассказала ей о том, что Таня подожгла дом, а глаза ее в это время смеялись над Таниной мамой… А может быть, маму вызывали в милицию? Шутка ли — дочь подожгла дом. Ведь пожарный, который огрызком карандаша записал Танину фамилию, мог тоже поверить, что Таня подожгла дом…
Наконец Таня решилась позвонить.
— Где ты пропадаешь? — спросила мама.
И по тому, как мама спросила «где ты пропадаешь?», по ее глазам и по ее спокойным движениям Таня поняла: мама ничего не знает. Тогда Таня сказала:
— Сядем.
Мама удивленно посмотрела на дочь и села. Таня тоже села.
— Ты ничего не знаешь? — на всякий случай спросила Таня. — К тебе не приходили из школы? И про пожар ты тоже ничего не знаешь?
— Про какой пожар? — мама поднялась со стула.
— Сиди. Не в этом дело. Я хочу тебе сказать… Я бросила школу.