— Нет уж, — настаивал Петька, — такое моё желание. Выполняй! А то получится нечестно!
Владик понял, что влип в дурацкую историю. Как он себя ругал, что попался на удочку с этим «сижу»! Но ничего не поделаешь — слово есть слово. Владик старался держать своё слово и поступать честно. Он собрался с духом, подошёл к Плюшке и пробурчал:
Плюшкина взглянула на бледного, хлипкого Владика и прыснула со смеху:
— Ты на свете всех дурее! — еле выговорила она. — Совсем рехнулся!
Ребята вокруг тоже захохотали и спросили Владика:
— Ты чего это, Владька? Правда рехнулся?
— Да не рехнулся я! — оправдывался Владик. — Это я Петькино желание выполнял! Я ему проиграл.
А Петька, приплясывая от восторга, кричал ребятам:
— Ещё одиннадцать желаний! Вот умора-то! Вот повеселимся! Ха-ха-ха!
Прозвенел звонок. Владик сел за парту и тут же подскочил как ужаленный и завопил: «Сижу!».
— А я тебе ещё одно желание насчитал, — ткнул Петька Владика ручкой в спину. — Так что опять двенадцать! Хи-хи-хи! А сейчас сделай вот что.
И Петька зашептал Владику своё задание…
В класс вошла учительница математики Алевтина Васильевна и сказала:
— Ребята! Как я вас предупреждала, сегодня будет контрольная работа.
И тут поднял руку Владик.
— В чём дело, Гусев? — спросила учительница.
— Алевтина Васильевна! — запинаясь, промямлил Владик. — Давайте лучше пойдём в кино фильмы ужасов смотреть. Они вам понравятся! Они очень познавательные!
Класс захлебнулся от хохота.
— Да ты что, Владик, в своём уме? — изумилась Алевтина Васильевна. — Ты меня просто поразил! Гораздо сильнее любого фильма ужасов!
Владик, красный как рак, сел, потрясённый собственной дерзостью. Однако успел сказать «сижу». Второе желание Петьки было исполнено. А Петька чувствовал себя героем дня и победоносно поворачивался во все стороны, делая ребятам знаки, что, мол, то ли ещё будет!
Алевтина Васильевна раздала всем задание, и контрольная началась. Владик ещё не успел опомниться от своей выходки, а Петька уже опять толкал его в спину.
— Реши мне задачку и пример!
— Подожди, Петь! Я ещё со своей задачей не разобрался.
— Ну и что? Сам погибай, а товарища выручай. Поговорка есть такая. Знать надо. И моё желание выполняй. А то нечестно будет!
Владик вздохнул и принялся за Петькин вариант. Еле успел потом свою задачу решить.
Уроки закончились. Владик собрал портфель и вышел на улицу. Его догнал Петька.
— Подожди, Гусев! У меня ведь ещё десять желаний есть. Слушай мой план. Я хочу проучить Катьку Плюшкину. Уж очень она воображает в последнее время. Списывать не даёт. В общем, завтра принесёшь хороший мешок и поймаешь Плюшкиного Кузьку. И будет у нас кот в мешке. — Петька хихикнул.
А Плюшка пусть побегает, поищет. Может, меньше воображать будет. А потом мы подкинем ей записку, чтобы несла килограмм конфет. И тогда получит Кузьку. Здорово?
— Я это делать не буду, — насупился Владик.
— Интересно, — медленно произнёс Петька, — ты дал слово, что, если проиграешь, станешь всё выполнять. Это дело чести — держать своё слово. Не сдержишь слова, значит, не будет у тебя чести. Береги, Гусев, честь смолоду! Поговорка такая есть. Знать надо. Раньше, между прочим, даже стрелялись, только чтоб честь была. Так что неси завтра мешок. А то я всем скажу, что ты врун и трепло.
Петька повернулся и побежал к своему дому. Владик медленно побрёл к себе. На душе у него скребли кошки. Точнее, это были не кошки, а только один котёнок, Кузька. Но скрёбся этот Кузька на душе у Владика изо всех сил, как дюжина здоровых котов, и приговаривал: «Почему это мы с Плюшкой должны страдать из-за твоей глупой игры? Это ты проиграл Петьке его дурацкое желание! Вот и отдувайся, как можешь. А мы-то при чём? Мяу! Мяу!»
И Владик опять ругал себя за то, что связался с Редькиным…
…На следующий день Петька спросил первым делом у Владика:
— Ну что, принёс мешок кота ловить?
— Нет, — ответил Владик.
— Это почему же? — возмутился Петька. — Ишь, какой! А выполнять мои законные желания? Забыл, что ли, про дело чести?
— Нет, Петька, — спокойно сказал Владик, — не забыл. Просто так получается, что дело чести — это как раз НЕ выполнять твои желания. Очень уж ты вредный. Ну прямо не Редькин, а Вредькин какой-то. И можешь говорить про меня кому угодно что угодно.