Золотые пряди укрыли ее лицо, когда она наклонилась, чтобы вымыть ноги в реке.
— Мы и двадцать ярдов не успеем пройти, как нас поймают.
— У тебя есть другое предложение?
— Нет.
— У меня тоже. Мы должны бежать сегодня вечером. Со дня на день могут вернуться мужчины, и тогда…
Дебора замолчала, но было ясно, что она имела в виду. Джудит тяжело вздохнула:
— Я думала, он тебе нравится. Ястреб. Твой господин.
— Я говорила, что он старался быть добрым и ни разу не оскорбил меня.
Дебора замолчала, вода омывала ее ледяным потоком. Она вздрогнула, но не только от холода.
— Он меня пугает, — прошептала Дебора и по быстрому взгляду Джудит заметила, что та ее поняла. — Джудит, однажды я видела, как какой-то мужчина схватил тебя, когда мы уходили отсюда. Не прячь глаза, скажи, он обидел тебя?
— Нет, это не то, что ты думаешь. — Джудит содрогнулась. — Я не позволю ему оскорбить себя подобным образом. Я видела, что делают мужчины, видела, как они обращаются с некоторыми пленницами, и, клянусь, умерла бы, прежде чем допустить такое. — В ее глазах было отчаяние. — Ты мне веришь? Я все еще чиста, говорю тебе, это так!
— Разумеется, верю. — Дебора глубоко вздохнула. — Как ты думаешь, удастся нам бежать сегодня вечером?
— Да, — ответила Джудит и, понизив голос, сказала: — Отправимся в путь сегодня же. Прости, я такая трусиха. Я буду готова к условленному времени.
— Ты что-нибудь припрятала?
— Кое-что. Боялась, как бы старая ведьма не заметила. Ей доставляет удовольствие меня мучить. Никто не работал больше меня. — Она слегка улыбнулась Деборе. — Если бы мне приходилось волноваться только из-за влюбленного в меня по уши мужчины, я чувствовала бы себя счастливой.
— Наверное, я тоже, будь это кто-нибудь другой, а не Ястреб.
Дебора сказала чистую правду.
— Значит, сегодня вечером, — прошептала Джудит и добавила: — Я сбежала бы прямо сейчас.
Джудит отошла от нее, когда к ним приблизилась женщина-команчи, ругавшая пленниц, нанося им удары палкой. Кузине тоже досталось. Когда женщина двинулась дальше, Деборе удалось встретиться взглядом с Джудит.
— Вечером, когда ярко светит луна.
Джудит молча кивнула.
Время тянулось мучительно медленно. Казалось, каждодневные заботы никогда не кончатся. У Деборы все валилось из рук. Она знала, что нельзя торопиться, но ничего не могла с собой поделать.
Подсолнух с любопытством наблюдала за ней. Девочка вела себя тише, чем обычно, и это насторожило Дебору.
От волнения она болтала без умолку, и слишком быстро двигалась.
— Смотри, сколько пыли, — тараторила Дебора, проводя травяной метелкой по соломенным тюфякам. И вдруг поймала на себе пристальный взгляд. — Дома я совсем по-другому убирала. Я знаю, ты не понимаешь большую часть того, что я говорю. Сегодня мне почему-то очень тревожно. Весной и осенью мы всегда выносили излома ковры и выбивали их, проветривали гардины на окнах, приводили в порядок буфеты и окна…
Дебора замолчала, глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и постаралась улыбнуться. Подсолнух улыбнулась в ответ, правда, как-то смущенно.
— Tsaa nuusakatu? — тихонько поинтересовалась она. Поскольку Дебора лишь смотрела на нее, она широко улыбнулась, энергично кивая.
— Tsaa nuusakatu? — повторила она.
— А… счастлива? Ты спрашиваешь, счастлива ли я?
У Деборы перехватило дыхание.
— Как тебе объяснить? Я не могу быть счастливой вдали от всего, к чему привыкла. Вдали от родного дома.
Впрочем, никто в целом мире по-настоящему не любит меня, разве что Джудит. Я никогда не смогу стать здесь счастливой. — Она положила на место метлу.
— Ке tsaa nuusakatu? — тихо спросила Подсолнух. — Несчастлива?
Дебора ошеломленно взглянула на нее:
— Несчастлива.
К ее ужасу, глаза девочки наполнились слезами. Дебора ощутила неловкость и нерешительность. Девочка была такой нежной, такой милой, так не похожа на многих ее знакомых, бледнолицых и команчи, что Дебора почувствовала себя ужасно из-за того, что обидела ее.
— Прости, — прошептала она. — Но я не могу… объяснить.
— Tosa Nakaai — несчастлива? — медленно произнесла девочка.
— Ястреб пугает меня. Он такой горячий, такой высокомерный, такой решительный. Не знаю, понимаешь ли ты, потому что я не совсем понимаю себя, но твой брат пугает меня, хотя он и не сделал мне ничего плохого. Я не могу это объяснить.
— Tuhupu — Tosa Nakaai? — Девочка была ошеломлена.
Дебора не поняла, что та имела в виду, и подняла руки.
Подсолнух в волнении закусила нижнюю губу и снова взглянула на Дебору.
— Ku?e tsasimapu, — произнесла она и указала на скальпы, свисавшие с шестов.
— Aitu?
Не совсем понимая, Дебора медленно заговорила:
— Скальпы. Плохо, а, да. Там, откуда я родом, плохо снимать скальпы. Kee! Aitu.
Подсолнух кивнула, наконец, понимая, и Дебора протянула ей руку. Девочка тихонько улыбнулась.
— Haitsнi. Дебора. Ohayaa. Haitsнi, — прошептала она.
— Да — haa. Дебора, Подсолнух — верные друзья. Деборе стало не по себе. Она никогда не думала, что понравится Подсолнуху. Или что Подсолнух понравится ей. Дебора уже готова была рассказать девочке о своем намерении бежать, но вовремя спохватилась. Несмотря на языковой барьер, они очень хорошо понимали друг друга. Она знала, Подсолнух сделает все, чтобы воспрепятствовать ее побегу, и решила не прощаться.
Потягиваясь и зевая, Дебора дала понять девочке, что хочет спать, и залезла под одеяла, где переоделась в хлопчатобумажные юбку и блузку. Она не возьмет платье, подаренное ей Подсолнухом. Дебора ногой нащупала сумки с вяленым мясом и сушеными овощами. Запасов было немного. Если первые несколько дней они не найдут форт или дом бледнолицых, их скорее всего найдут или убьют. Эта мысль не приносила успокоения, Деборе было трудно притвориться спящей, когда огонь погас, и в типи стало темно.
Вдруг Дебора услышала, что пошел дождь. Что же делать? Ведь даже при свете луны достаточно трудно найти дорогу. Можно заблудиться. Придется переждать. Возможно, к полуночи он кончится.
Обуглившаяся стерня свидетельствовала о недавнем пожаре в прерии. Вооруженные всадники ехали не спеша. На любимых боевых конях сидело больше сотни человек. Кайова, команчи, кайова-апачи, арапахо и шайенны скакали бок о бок. Набегом руководили четверо из племени кайова — Сатанк, Сатанта, Аддоэтта и Маман-ти. Место для нападения было тщательно выбрано. Ястреб молча слушал прошлой ночью — Маман-ти колдовал для воинов. Посоветовавшись с оракулом — совой, он поведал им свои предсказания. Маман-ти, Совиный Пророк, обладал большой властью и большим влиянием. Он предсказал, что мимо них дважды пройдут бледнолицые. Первый отряд надо пропустить, а на второй — напасть. Победа достанется легко.