В голосе его была решимость.
— Целовал? Он целовал тебя, черт побери?
Дебора побледнела.
— Нет, он не подходил ко мне ближе, чем на два фута, если уж тебе так необходимо это знать. Ты считаешь меня бесчестной, думаешь, я могла так быстро нарушить данное тебе обещание?
Он отвернулся и стал мерить шагами спальню.
— Нет, — наконец проговорил он. — Но я знаю, что ты считала его мертвым, когда согласилась стать моей женой. То, что он жив, меняет дело?
Дебора ответила после некоторых колебаний:
— Нет. Я дала обещание перед Богом и не нарушу его. Даймонд расслабился, его глаза потеплели.
— Ты — настоящая женщина.
Он подошел к ней, наклонился и накрыл ее губы своими. Дебора закрыла глаза. Он целовал ее долго и медленно, а когда отстранился, дыхание его стало прерывистым. Он весь напрягся.
Потом отпустил ее.
— Проклятие, Дебора. Почему ты не подпускаешь меня к себе?
— Если ты хочешь… хочешь меня, я исполню свой долг.
Он отшатнулся, словно получил пощечину, и когда заговорил, в его севшем голосе слышалась ярость.
— Долг! Ты так это называешь? Готов побиться об заклад, что ты питала совсем другие чувства к проклятому полукровке!
Дебора побелела и сжала руки. Даймонд тяжело вздохнул:
— Дебора, прости меня. Я сам не знаю, что говорю. Обещаю, никогда больше не упоминать о нем.
Он сделал глубокий вдох.
— После того, как Баннинг ускакал так, будто за ним гнались все черти ада, даже не забрав зарплату и лошадь, на которой он приехал, я решил, что… что между вами что-то произошло.
— Сегодня ничего не произошло.
Он кивнул:
— Хорошо.
Наступила неловкая пауза, но Дебора не нашла нужных слов, чтобы разрядить обстановку. Просто стояла и ждала.
— Ладно, не буду тебе мешать, ложись. А то присоединись ненадолго к нам с Джудит в гостиной, — прервал, наконец, молчание Даймонд.
— Я… я немного устала. Если не возражаешь, я посижу с вами как-нибудь в другой раз.
— Конечно-конечно.
Он взглянул на нее, а потом равнодушно пожал плечами.
— Мой адвокат говорит, мы загнали Веласкеса в угол. Он считает, что у нас есть шанс выиграть, его земли станут моими. И тогда я раздавлю его, словно клопа. Богом клянусь.
Дебора смерила его взглядом:
— Так вот, значит, в чем дело? Ты хочешь разорить дона Франсиско?
— Проклятие, дорогая, а ты разве этого не хочешь? — Он был поражен. — И это после того, что он с тобой сделал. И что еще мог сделать, если бы я не вмешался.
— Да, он был не прав. Но ты вынудил его обороняться. Пытался заставить продать земли, которыми владело несколько поколений его семьи.
В его глазах блеснули искорки гнева.
— Я тебя совершенно не понимаю. Неужели ты не хочешь ему отомстить? Да он едва не убил Баннинга, когда тот пытался тебе помочь, и убил бы, не прояви его люди небрежность.
Дебора снова побледнела, Даймонд прищурился:
— Проклятие, Дебора, я даже имени его произнести не могу: того и гляди, ты упадешь в обморок.
Он схватил ее за плечи и тряс до тех пор, пока ее волосы, собранные в пучок, не рассыпались по плечам.
— Пойми, я не хочу, чтобы он стоял между нами! Чтобы лежал вместе с нами в постели каждую ночь! Я прикончу своими руками проклятого полукровку.
Даймонд толкнул ее с такой силой, что Дебора едва не упала и наткнулась на угол кровати. Он решительно подошел к ней и снова толкнул. Она упала на кровать.
Даймонд опустился на нее, дернул за юбки и расстегнул блузку. Дебора оставалась невозмутимой. Он принялся целовать ее. Она не могла заставить себя отвечать ему, но не сопротивлялась. Он — ее муж. Она вышла за него по собственному желанию и должна выполнять свой супружеский долг. Но ласк от нее не дождется.
Даймонд целовал ее, ласкал ее грудь, гладил ее, пока не стал задыхаться и не уперся в нее своей твердой плотью. Он задрал ее юбки и разорвал панталоны, вклинился между ее бедер. Она закрыла глаза, но не шелохнулась.
Даймонд встал на колени, расстегнул ремень, затем пуговицы на брюках. Дебора отвернулась.
Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем он грубо ругнулся:
— Проклятие! Ты лежишь словно жертва! Мне не нужно насиловать женщину, есть много желающих, слышишь?
Дебора открыла глаза и увидела, что Декстер Даймонд в ярости застегивает брюки.
Когда дверь за ним захлопнулась, она перевернулась на бок и уставилась сухими глазами в дальнюю стену. От невыплаканных слез у нее болело горло, она думала о долгих годах, которые ей предстояло прожить без Зака. Теперь она поняла, как Зак одинок.
Солнечный свет проник в спальню и отразился в фарфоровом горшке. Плечи Деборы сотрясались от рвотных спазмов. Она не слышала, как открылась дверь, Джудит опустилась рядом с ней на колени.
— Ты больна? — встревоженно спросила она. — Дебора, в чем дело?
— Не знаю…
Дебора боялась пошевелиться, чтобы все снова не поплыло перед глазами.
Джудит прохладной рукой пощупала ее лоб.
— Жара нет, — помолчав, сказала она. — Может быть, ты что-нибудь не то съела.
— Нет, — пробормотала Дебора.
Она подняла голову.
— В последние несколько месяцев у меня совсем пропал аппетит.
— Я помогу тебе добраться до постели.
Джудит подняла ее, довела до кровати, уложила и укрыла одеялом.
— Как жаль, что здесь нет тетушки Долорес. Она знает, что в таких случаях делать.
Дебора выдавила из себя улыбку:
— Думаю, ничего серьезного.
— Декстеру сказать? Он мог бы послать за кем-нибудь…
— Нет! — Дебора испуганно посмотрела на Джудит. — Не говори ему. Нечто подобное со мной уже происходило на этой неделе дважды. Уверена, все скоро пройдет.
Джудит села на край кровати.
— Мне это не нравится, — произнесла она взволнованно. — Может быть, у тебя что-то серьезное. Он твой муж и должен все знать. Не понимаю, почему ты не попытаешься сблизиться с ним. Мне так его жаль.
— Пожалуйста, Джудит, не говори ему. Во всяком случае, не сейчас.
— Тогда позволь, я позову кого-нибудь из женщин, работающих на кухне, — предложила Джудит. — Там есть Джуана, она кажется мне милой и доброй.