Я сажусь на самый краешек и чувствую, как скамейка прогибается подо мной. А с другой стороны — приподнимается. Боже мой! Какой стыд! Я встаю и скамейка тут же приземляется, сделав «плюх». Пара человек оборачиваются. Я делаю вид, что смотрю на экран. К счастью, Нелли ничего не заметила.
Сажусь на середину скамейки — так она в лучшем случае только сломается подо мной. Ума не приложу, почему со мной вечно приключаются такие вещи. Это точно что-то генетическое. Я вижу скамейку, и ген позора вопит во мне: садись, садись скорее, тут у тебя лучше всего получится выставить себя на посмешище! И я следую этому воплю. Тони прав, свободной воли в природе не бывает.
Я и не слышу, о чем там говорится в докладе. Я смотрю на рейнджера. Ах, если бы после лекции он подошел ко мне и рассказал что-нибудь про Сержанта Белку! Тогда бы все увидели, что я ему нравлюсь. Но после доклада рейнджер ни к кому не идет. Зато Нелли встает и устремляется к нему. Она говорит ему что-то без остановки, а он молчит и только качает головой.
Тогда Нелли поворачивается и уходит. Черт, она идет прямо ко мне! Я вскакиваю и несусь к нашей хижине. Вот бы это увидел господин Бартель, он бы ни за что не влепил мне единицу по физкультуре. Мне кажется, всегда бежится лучше, если бежишь не просто так: а на трамвай, который вот-вот уедет, в магазин, который вот-вот закроется, или от Нелли, которая тебя вот-вот нагонит.
Когда Нелли входит в комнату, я уже лежу в спальнике. Она молча карабкается на свою постель.
— Ну и как частная экскурсия? — спрашиваю я ее, едва у меня получается отдышаться.
— Мило, — отвечает она.
Засыпая, я думаю о рейнджере и о том, что будет, если завтра он поведет меня на экскурсию по лесу.
А потом я вижу сон: мы с папой сидим на самой последней скамье на докладе рейнджера. Доклад, правда, не в парке, а во дворе моей школы. Папа сидит на одном конце скамейки, а я — на другом. Между нами — никого. Рейнджер представляет Сержанта Белку, тот выпрыгивает из-за экрана и встает рядом с ним. Сержант Белка всего лишь на голову ниже рейнджера. Присмотревшись, я замечаю, что это Нелли — у нее тело, уши и пушистый хвост белки. Она томно смотрит на рейнджера. Она его зацапает, если я так и буду сидеть!
— Рейнджер! — шепчу я, но он меня не слышит.
— Рейнджер! — уже кричу я. Все оборачиваются и смотрят на меня, и только рейнджер стоит там, впереди, с Нелли-белкой и не двигается.
— Рейнджер! — воплю я. — Пожалуйста, покажи лес мне, а не Нелли!
Все шикают и сердито ворчат.
Все пропало, думаю я, мне надо туда, к нему, а то Нелли умотает вместе с ним.
Я осторожно встаю. И тут же мой конец скамейки подскакивает вверх. Папа испуганно вскрикивает. Я быстренько сажусь обратно.
— Папа, — шепчу я ему, — пожалуйста, подвинься в середину.
Но папа не слышит.
Впереди Нелли-белка все ближе подходит к рейнджеру.
Я не знаю, что же мне делать: опозорить папу или остаться сидеть и отдать рейнджера на растерзание Нелли?
Целую вечность я раздумываю. А потом встаю. Папа с громким треском валится на землю вместе со скамейкой, а все оборачиваются и смотрят. Я бегу прочь — со всех ног.
5
— Ничего подобного, — говорит мама. Она сидит около папы и вчитывается в автомобильный атлас. — Ниагарский водопад слева от нас, а не справа.
Папа вздыхает и поворачивает. В мое окно врывается воздух, весь из тысяч водных капель.
— Приехали, — выдыхает папа.
Женщина в оранжевой куртке машет нам рукой, чтоб мы заезжали на огромную парковку, забитую машинами. «Стоимость парковки — 10 долларов» — написано на табличке. Папа стонет, протягивает женщине десять долларов и паркуется. Мы выходим. Из динамиков доносится музыка. «Эра Водолея».
Я чую неладное. И точно — мама с папой принимаются танцевать. Они низко приседают и виляют задницами, а папа даже прищелкивает пальцами. Клара с восторгом повторяет.
Это и дома-то ужасно, когда мама с папой начинают танцевать в гостиной, но на общественной парковке переходит все границы.
Нелли смеется, тем пуще, чем мама с папой виляют задом, прищелкивают пальцами и вскрикивают: «йе-еа, йе-еа».
Лучше бы я умерла.
Ниагарский водопад огромен и шумен, а еще тут есть палатка с мороженым.
— Ну как? — спрашивает папа. — Купим себе по мороженому или по дождевику?
К бушующему водопаду на маленьких лодчонках едут люди в синих дождевиках. Я очень боюсь воды, потому что на первой экскурсии по Ваттовому морю мне говорили, как опасно море и что во время отлива не надо убегать далеко от берега. Иначе захлебнешься в набегающей воде. С другой стороны, я не хочу мороженого — мне вовсе не улыбается снова чувствовать себя, как после «Сандей» из «Макдональдса». Но я обязательно закажу его, иначе Нелли снова заладит свое «Антье на диете».