После душа я оглядываю себя в зеркало. Синие круги, нарисованные ручкой, еще видны. Тру их полотенцем, но ничего не помогает.
Когда мы с Нелли — после душа, в свежей одежде — сидим и едим огромные сандвичи, я чувствую себя спокойно и уютно. Мне очень хочется тут остаться. Хозяйка подсаживается к нам.
— Вы хорошие девочки, — говорит она и гладит меня по голове. — Как бы я хотела, чтобы у меня были такие внучки. Но у меня нет детей — откуда ж возьмутся внуки?
Я смеюсь. Нелли закатывает глаза. Хоть бы старая дама этого не заметила. Но она только откидывается в кресле и улыбается.
— Много лет назад я была вместе с совершенно необыкновенным человеком. Но ему пришлось уйти «Лу, — говорил он, — мне придется тебя оставить. Не забывай меня никогда». И я так его и не забыла.
— Вас зовут Лу? — Я гляжу на старушку во все глаза. Ее взгляд теряет мечтательность, она кивает.
— Да, меня зовут Лу. А что?
— Да ничего.
Я смотрю в сторону, чтобы она не заметила моего разочарования. Все молчат.
— Ну, и что вы хотите делать, когда вырастете? — спрашивает она после паузы.
— Я хочу поехать в Грейсленд и встретить Элвиса Пресли, — говорю я и смотрю ей прямо в глаза. Нелли пихает меня под столом. Потом улыбается.
— Моя кузина иногда немножко не в себе. У нее богатая фантазия.
Лу Бард внимательно изучает Нелли.
— Да ну, кто ж не хотел бы встретить Элвиса? Он бы точно был рад познакомиться с такой милой девочкой.
— Точно. Только вот не получится: он умер.
Нелли с вызовом смотрит на нее. Лу Бард улыбается и кивает.
— Да, как это ни печально. Да.
Что? Неужели она предаст меня?
— А вы читали про его работу на ФБР? — спрашиваю я ее. Мне кажется, что все теперь зависит от того, скажет ли она «Да», от ее признания, что Элвис жив. Но Лу Бард только качает головой.
— Это больше похоже на абсурд. — Она встает. — Отдыхайте, вы наверняка очень устали!
Она выходит и тихо затворяет дверь. Нелли презрительно цедит:
— Неужели ты не можешь придержать эту чепуху для себя?
Я не смотрю на нее и молчу.
Около дивана — книжные полки, уставленные книгами. Секунду я раздумываю, не достать ли книгу про Элвиса из рюкзака и не оставить ли на полке, но так и не могу с ней расстаться. Я подхожу поближе к полкам и рассматриваю книги. Самая дальняя — с точно такой же черной обложкой, как и у меня. Я осторожно вынимаю ее. «Явления Элвиса» написано на обложке красными буквами. Сажусь с книгой на диван и листаю ее. Тут интервью с теми, кто видел Элвиса после его смерти. Не понимая, зачем мне это, открываю букву «Б».
Вот же оно. «Бард, Лу: Элвис позвонил мне в 1978 году, год спустя после его предполагаемой смерти. Он хотел в сентябре отправиться со мной в автобусное путешествие, но потому него не оказалось времени».
Ага. Лу Бард разговаривала с Элвисом после его смерти и не хочет в этом признаваться. Почему?
— Как насчет парочки пончиков?
Я поднимаю глаза. Нелли ухмыляется. И только тут я замечаю, что сижу точно так же, как папа: на коленях книга, я наклонилась вперед, тереблю прядь волос и читаю. Быстро-быстро я выпрямляюсь.
— Нет, спасибо.
— Что это у тебя?
— Роман, — почти говорю я, но потом передумываю. — Эта книга — интервью с теми, кто видел Элвиса после его смерти.
Нелли улыбается, но не презрительно, а с жалостью.
— Но ты же не думаешь, что все это правда?
Я киваю.
— Я знаю, что он ждет меня.
Нелли молчит.
Забравшись в спальник, она спрашивает — не скажет ли папа маме, что он вовсе не едет с нами в Грейсленд.
— Уверена на девяносто девять процентов, — говорю я, — что разговор между родителями будет такой.
Я надеваю на руки свои носки, словно кукол.
— Это, — поднимаю правую руку, — моя мать.
Нелли смеется: «Привет, фрау Шрёдер» и пожимает мою руку.
— А это, — говорю я, — мой отец.
«Рада вас видеть, герр Шрёдер», — Нелли пожимает мою левую руку.
— Герр Шрёдер, — я поднимаю левую руку, — звонит фрау Шрёдер.
— Але, это Вольфганг!
Фрау Шрёдер орет:
— Вольфганг! Ты там совсем спятил, укатив с Нелли и Антье в Грейсленд, не посоветовавшись со мной?
Герр Шрёдер думает: Что? Ага! Антье нашла Нелли! И они едут в Грейсленд! Если я поступлю умно, так и не всплывет, что я потерял Антье!
Фрау Шрёдер орет: