- Как можно, сударь! Бывало так, что я не успевал произнести и первой фразы, а вы, мой повелитель, уже летели к своей цели на всех парах... не разбирая дороги.
- Ага, значит, ты всё-таки признаёшь, что частенько сбивал меня с пути истинного?
- Просто-напросто, сир, надо было всегда выслушивать меня до конца.
- Ну, хорошо... а в юности?
- А в юности, сэр, вы сами поставили перед собой условие: через все важнейшие ошибки пройти самому, но... только однажды.
- Да, это было. И знаешь, мне это здорово помогло в дальнейшей жизни. Ничто так не отпечатывается в памяти, как значительная ошибка.
- И вы потом на ней учились?
- Зачем же учиться, дружище? Просто в дальнейшем я никогда не экспериментировал над этой проблемой. Я думаю, Бог наградил меня одним ценнейшим качеством или чувством, называй это как хочешь: даром предвидения опасной ситуации.
- Но насколько я помню, сэр, вы далеко не всегда пользовались им на практике.
- Ты прав. Иногда я настолько уходил в себя (внешне, правда, это ничем не проявлялось, так как я мог держать себя в руках), что большинство событий в моей жизни проходило передо мною как на экране телевизора, а я спокойно созерцал это со стороны.
- И что же?
- Просто в последующем я настолько научился просчитывать ситуацию, что у меня почти никогда не возникало всемирно известного вопроса: что делать?
- Набиваетесь в ученики к Чернышевскому?
- А почему именно в ученики? Чем он лучше меня? И потом, он так и не ответил на свой вопрос. Вернее, ответить-то он ответил, но далеко неправильно и... не совсем адекватно.
- Да, сейчас всё кажется простым, милостивый государь. А вот попробовали бы вы...
- Всё гениальное всегда оказывается самым простым. Но для этого надо быть гением, а я до этого пока не дотягиваю.
- А чего же вам не хватает, сударь?
- Времени... трудоспособности... возможностей... Самое главное - возможностей. Ещё Альберт Эйнштейн неоднократно говорил нам о том, что "гений - это 99% труда и только 1% гениальности"... или хотя бы талантливости, но он не учёл одного - возможности.
- Вот видите, сударь, 1% талантливости всё-таки должен обязательно присутствовать.
- Далеко не всегда. Попросту надо быть профессионалом на все сто, и тогда вас почти всегда признают талантливым.
- Это спорный вопрос.
- Не думаю... В мире очень мало людей, способных на полную самоотдачу, помноженную на высочайшую целеустремлённость. Нам всегда мешает текучка - суета сует. А это мы, в большинстве своём, начинаем понимать только на смертном одре... Говорят, солдатами не рождаются, а вот гениями, как мне кажется, и рождаются, и становятся. Просто не надо, простите за вульгарность, ежедневно жрать палёную водку и постоянно валяться на своём любимом диване, пяля свои блестящие глазки в ящик.
- И вы уже на правильном пути, мин херц?
- Когда-нибудь мы все пытаемся встать на правильный путь, но чтобы стать признанным гением нам всем катастрофически не хватает времени. Как говорится: если бы юность умела, если бы старость могла.
- Но всё-таки, как вы себя оцениваете?
- Об этом скажут будущие поколения. Для того чтобы быть признанным гением, необходимо сделать всемирное открытие... то есть, чтобы тебя оценили не несколько человек, а всё человечество.
- До этого нам, пожалуй, не дотянуть.
- Дотянуть можно, но опять возникает проблема со временем. Боюсь, не хватит.
- А это потому, сударь, что вы всё время отказываетесь говорить со своим внутренним собеседником.
- На этот раз ты, кажется, прав, мой друг Горацио. Хотя это можно было сделать намного раньше.
- Я начинаю краснеть от удовольствия, мин херц. Таким образом, вы можете меня перехвалить.
- А кто тебе сказал, что я нуждался именно в твоей помощи? Для этого у меня всегда были опытные товарищи и... книги, которые, к сожалению, я читал не всегда вовремя.
- Как это понять: не всегда вовремя?
- Ну, к примеру, Жуля Верна и Рафаэлло Джованьоли я должен был прочесть в 12-14-летнем возрасте, а я прочёл в 17-летнем; Вальтера Скотта и Александра Дюма желательно прочесть до 18-ти лет, а я соизволил только в 25. И так далее, до самых сложных произведений. А некоторые вещи желательно перечесть и по нескольку раз.
- Зачем, сударь?
- Затем, что с возрастом они предстают перед тобой в совершенно ином свете... ином понимании. С жизненным опытом ты сразу определяешь: где написана правда, где полуправда, а где - стопроцентная ложь или явно надуманная ситуация.
- Так уж и определяешь?
- Ты, конечно, молодец, мой неугомонный внутренний друг, что всё подвергаешь сомнению, но не до такой же степени... Всякому ёрничанью есть предел.