- Неплохая перспектива, мин херц. Вы знаете, у меня такое ощущение, будто я весь в холодном поту.
- Странно... А вот я, душа моя, как видите, совершенно сухой, и даже пальцы не дрожат... Тренировка и аутотренинг, милейший. Учитесь, пока я жив.
- Как же, с вами научишься, монсеньор. Каждые две минуты вы подкидываете мне такие шуточки, от которых кровь стынет в жилах.
- Хватит притворяться, дружочек. Всё вы прекрасно понимаете и во всё разбираетесь не хуже меня. Наш прекрасный писатель-фантаст Александр Беляев (1884-1942) был в таком положении далеко не единожды и каждый раз с честью выходил из труднейшего положения. А в периоды обострения своего заболевания - как вы помните, он страдал туберкулёзом позвоночника - он написал свои лучшие произведения, в том числе и свой знаменитый роман "Человек-амфибия". Поэтому прошу не притворяться и не пугать нашего Уважаемого Читателя своими ужимками и прыжками.
- Это для полноты картины, мин херц. Пусть проникнется, так сказать, и войдёт в образ. Вы же помните бессмертные слова Уильяма Шекспира о театре, о жизни и о нас - актёрах жизненного бытия?
- Да, кстати, пусть наши читатели вспомнят и том, что хороший театр иногда начинается с "вешалки".
- Какой вешалки, сударь?
- Замечательный вопрос, друг мой! И самое главное - очень своевременный. Вот пусть наш читатель и подумает: с какой именно?
- На 37-ой год намекаете, сударь?
- Нет, на 1242-й.
- А Александр Невский, кстати, был не злопамятным человеком.
- Зато Иван Четвёртый Грозный был именно таковым.
- Я меня вы, надеюсь, не считаете Малютой Скуратовым-Бельским?
- Нет, моё внутреннее чудовище, ты намного страшнее. Думаю, в некоторых житейских вопросах вы, милейший, дадите Малюте фору.
- А вы знаете, сударь, я пришёл к неожиданному выводу: мы с вами всё-таки ещё поживём.
- На чём же вы основываетесь?
- На юморе, мин херц, только на юморе.
- Ты прав, мой друг Горацио, с нашим русским оптимизмом умирать ещё рановато. В настоящее время так мало людей, разбирающихся в добротном юморе. Вы только посмотрите наш телевизионный "Аншлаг" или выступления Петросяна с его супругой - это же полнейший маразм. Лично я не могу даже улыбнуться - от такого примитива у меня скулы сводит. А вот большинство баранов, сидящих в зале, оказывается, могут даже хохотать.
- Я думаю, мин херц, это от безисходности. У наших артистов нет выбора, им надо зарабатывать, а быстро сочинять хорошие юморески... на это нет времени. Вот они и чешут, что на ум придёт... с тяжёлого похмелья, если не хуже.
- Возможно... Иногда так жаль россиян, что плакать хочется.
- А вы их не жалейте, сударь.
- Почему?
- Наш народ от жалости и доброты только хиреет, а от жестокости и грубости - мужает.
- Вы хотите сказать, что только с такими мы свернём горы?
- Да, сударь, - на большой дороге. То-то я погляжу, что сейчас не проехать, не пройти и даже... не проползти. На каждой дороге стоят эти мужественные люди с ножами и берданками и ждут не дождутся любого встречного-поперечного. Недаром у нас каждое второе преступление не раскрывается.
- Ха-ха-ха... А ты, дружок, как мне кажется, начинаешь разбираться в юморе.
- Учителя замечательные, мин херц, да и обстановка благоприятствует.
- Обстановка, говоришь?.. Да, жить в мегаполисе мы с тобой ещё не привыкли. Хотя, если откровенно, мне больше по душе Питер. Москва - это какой-то проходной двор. А сейчас и вовсе: одних иностранцев миллиона три-четыре... Отделилась Белокаменная от России и живёт своими заботами.
- Хотя нефть, газ, бриллианты, золото, рыбу и мясо получает с остальной России исправно, сэр. А в самой Москве москвичи уже всё продали и перепродали, и их совершенно не интересуют нужды всей страны.
- А вот по телевизору все несчастья нашей страны передаются исправно.
- Это ли главное, сударь? Вот наш президент копнул поглубже в начале 2004 года, а теперь, наверно, и сам не рад, так как прибавил постоянной головной боли и себе, и другим - и в законодательстве, и в законотворчестве, и в пенсионной реформе, и в военной, и в школьной, и даже в научной. И везде - бардак, коррупция, запустение, обман, взятничество. Лихо приходится простому человеку.