- Вы считаете, мин херц, что уже сейчас необходимо засаживать новые хвойные леса, оберегать ценнейшие породы деревьев, трав и кустарников, охранять и пестовать вымирающих животных?
- Нет, мой дорогой, наши индивидуальные действия, пожалуй, ни к чему не приведут. Это должен понять и прочувствовать душой каждый человек планеты. А мы с вами сейчас живём в таком мире, где каждый третий страдает от холода и голода. А сытый голодного, как вы знаете, не разумеет. Нет, в настоящее время это не получится - у человечества другие проблемы. Хотя, если признаться честно, нам уже лет 50 как необходимо заниматься именно защитой флоры и фауны. Природа нам этого не простит никогда - она нам обязательно отомстит. И это будет не в далёком будущем, не успеем и глазом моргнуть. А первые признаки недовольства планеты мы на себе уже ощущаем.
- И в первую очередь у нас, в России, мин херц.
- Это точно. В вопросе культуры и сохранения природы мы "далеко впереди планеты всей" - от черкания на заборах и в подъездах домов и до славных пикниковых "отложений" в загородных лесах. Загадить и оставить после себя мусор - священная обязанность каждого российского гражданина. Нам главное - сделать, а что сделать и как сделать - это уже не наше дело. Возможно, это осталось со знаменитых гулаговских лесосек, где и по сей день сохраняются огромные кладбища леса - болота, пеньки и горы почерневших опилок. В добровольно-принудительном порядке мы давали стране лес, а бытовые условия в России всегда - и по сей день - оставались на уровне первобытнообщинного строя. Расслабляться и нежиться родное правительство нам особо не давало.
- Зато нигде в мире нет таких прекрасных деревенских бань и дачных саун, как в России. В парилке с нами, пожалуй, никто не сравнится.
- А что толку? Вначале мы попаримся, очистим, так сказать, свои поры, затем окатимся ледяной водицей или вываляемся голыми в снегу, а затем "заквасим" грамм по пятьсот водки и спим на грязном полу, укрывшись истлевшей от пота телогреечкой или какой иной дерюжкой, чтобы утром протереть слюнками свои отёкшие веки и... снова айда на лесосеку.
- И всё-таки настоящая парилочка с берёзовым веничком - это мечта каждого россиянина, милостивый государь.
- Не спорю. Мой отец сам парился до седьмого пота и меня в парилку таскал с трёх лет. И пока мы с ним пять-шесть раз в парилку не сходим, а затем трижды не вымоемся с мылом - из бани ни ногой. Этому занятию батя обычно посвящал целый воскресный день.
- А затем напивался до чёртиков, мин херц?
- Вот чего не было, того не было. Придёт отец, бывало, домой, выпьет сто грамм водки или пару бутылочек пива и... баста. А ты как будто об этом не знаешь, стервец?
- Я проверяю вашу память, мин херц.
- А зачем Моей Памяти проверять мою память?
- Благодарю вас за изящный комплимент, милостивый государь. Услышать слова благодарности из ваших уст - большая редкость.
- Какая уж тут благодарность, если ты ни хрена не помнишь.
- Обижаете, сударь. Всю свою сознательную жизнь я всегда помогал вам в этом благородном деле.
- Да, но было бы значительно лучше, если ты кое-что на время забывал. А то ты, дружок, ежеминутно бередишь мне душу, постоянно напоминая о самых неприятных моментах нашей совместной жизни.
- Отсюда можно сделать вывод, сударь, что я - это ум, честь и совесть нашего мозга.
- Да-да, ещё отштампуй два партийных билета и начинай собирать членские взносы. Интересно, мой друг, а как вы думаете назвать нашу крылатую партию?
- Зачем же так издеваться, мин херц: крылатая партия, передовое племя, пламенная молодёжь, пархатые казаки, сталинские соколы...
- А что прикажешь мне делать?.. Потакать твоим глупостям?
- Нет, но иногда вы их... поощряете, милостивый государь.
- Это может быть только в двух случаях: во-первых, когда я приму на грудь более 500 грамм, и, во-вторых, когда мне всё становится до чёртиков, и я пускаю всё на самотёк.
- Я согласен, что это так. Но, к сожалению, это бывает очень редко. В последний раз вы принимали 500 грамм более десяти лет тому назад.
- И слава Богу. Иначе мы с вами уже давно сидели бы за решёткой или удобряли землю своими телами... где-нибудь под Магаданом.
- А там не пашут и не сеют, милорд.