Мне так стыдно за своё здоровье, за то, что произошло, что начинаю плакать.
— Это ведь не то что я думаю? — утираю рот.
— Хорошо бы, но вряд ли, — усмехается Иван, а потом накреняется ко мне, чтобы смотреть в глаза. В свете фонарей его лицо отчётливо видно. Переживает и беспокоится, но смотрит хмуро. — Спотыкаешься постоянно, падаешь, плохо слышишь, плохо видишь. Ответь мне только на один вопрос…
— Нет! — огрызаюсь.
— Я сказал, отвечай! — рычит в ответ. — Это вопрос жизни и смерти. Твоей жизни и нашей смерти.
— Ты здесь не причём!
— Мы истинная пара.
— Что это такое?
— Потом объясню. А теперь отвечай! Кристина, ты когда в последний раз оборачивалась?
День шестой. Седьмой подвиг Ивана
Он звонил какому-то человеку, что ему нужна машина. Мой страх перелился в агрессию.
— Ты говорил, что у тебя никого нет! — кричу я, пытаясь вырваться из его крепких рук. — Ты обманщик! Как так можно!
В его объятиях не могу пошевелиться. Его шёпот прямо над ухом, но я не слышу, что Иван говорит. Мне страшно. Как тогда…
"Я в бочке сижу, когда все умерли, и вдруг, крышка сверху меня слетает и чужая рука, чужая воля властвует надо мной. Меня берут за волосы и поднимают над полом, вытаскивая из укрытия".
— Кто это был? — спрашивает Иван, и я понимаю, что вспоминаю вслух.
— Волки, но не такие, как мы, — я утыкаюсь Ванюше подмышку и начинаю говорить скоро, чтобы не бояться, выплёскиваю, что есть. Мне опять страшно и больно. Я хочу доверять, но не могу, словно меня режут, поэтому плачу, поэтому кричу и кусаюсь. — Наша стая в деревне, у нас Высших было всего трое. А они пришли огромным кланом. Триста особей в одну ночь всех перегрызли. Мама с папой сунули меня в бочку из-под селёдки, надеясь, что запах собьют. Но эти чужие, они были, как люди, они не по запаху искали, они переворачивали всё верх дном, они рыскали по углам наощупь, доверяя зрению.
— Это Модифицированные. Как ты сбежала?
— Вот так, — огрызаюсь я. Сильно укусив Ивана, резко отпрыгиваю в сторону, он не успевает поймать. — У меня молниеносная скорость. Я убежала, поймать не смогли. В тот день мне исполнилось ровно десять лет, и я в первый и последний раз обернулась. Я бежала из дома, по лесу. Я бежала туда, куда велела мама, в город. Там уже девочкой, я пришла к своим вторым родителям, приёмным. Они знакомы были с мамой. Они старые, их дети выросли, они удочерили меня.
Я смотрю на Иванушку, он растерян, протягивает ко мне свои ладони, но я отхожу от него.
— Я не хочу волков. Я буду человеком. Навсегда! Убирайся! От вас одна кровь! Я выросту, стану взрослой, и в шестьдесят или семьдесят лет, когда у меня будет работа, своя машина и своя квартира, я выйду замуж за человека.
— Это законом запрещено. Оборотень может жениться только на Дамке, такая человеческая женщина, которая способна родить волку потомство. Я и думал, что ты Дамка. А потом внимательно следил за тобой. Все твои повадки — животные. Кристина, — он не делает резких движения. — Война давно закончилась. Ты мне доверяешь?
— Нет!!!
— Ты меня любишь? Хоть немножечко.
— Немножечко, — захлёбываюсь я слезами. Упустила момент, он резко кидается ко мне и ловит.
Но теперь не так страшно. Скорее обидно. За свою жизнь обидно, что он сильнее и лезет, что нет сил, сопротивляться.
— Немножечко, это уже что-то, — он не усмехается, он сосредоточен и напряжён. — Истинная пара, это когда волк, как я, встречает волчицу, как ты, у пары получается любовь до конца дней. Навсегда, понимаешь?
Киваю.
Подъезжает огромная машина чёрного цвета. У этой машины такие колёса, что везде проедут. Иван ловит ключи. И здоровый мужчина, сверкая глазами в полутьме, говорит:
— Бак полный. Звони, если надо забрать будет.
Ваня ему не отвечает. Волоком тащит меня к машине, запихивает на переднее сидение пассажира, и когда я опять кусаюсь, показывает мне свой кулак. Прямо к носу подставляет.
— Кристина, я не баба резиновая, у меня терпение небезграничное.
— Ты ударишь? — поражаюсь до глубины души.
— Нет, — захлопывает мою дверь.
В салоне ужасно пахнет синтетической вонючкой, подвешенной у лобового стекла. Сидения очень мягкие и комфортные. Кондиционер создаёт тёплую атмосферу. В темноте мигают разноцветные огоньки на панели. Играет лёгкая музыка. Уютно. Мы едем быстро, покидая город. Пролетают улицы, дома за окном. Всё меньше становится фонарей, погружаемся во тьму промышленной зоны города, а потом выезжаем на большую автостраду, где светло, как днём.