- Со Хен!
Оооо, как же это чудо умеет улыбаться: будто цветок распускается в ускоренной съемке. Дааа, замкнуло меня конкретно… Надо найти какой-нибудь недостаток, ну хоть маленький, и постоянно об этом думать, чтобы в голове немного прояснялось. Лучше бы он дураком или самовлюбленным кретином оказался, звездищей какой-нибудь. Но тут мимо: и умница, и не зазнайка. Пока только к ушам можно предъявить хоть какие-то претензии: ведь торчат же они! А о том, как мило это выглядит, думать не надо. Итак, уши, уши, уши… а интересно, если их к голове прижать, будет еще краше или наоборот? Вот бы поэкспериментировать! Но кто ж позволит? Представляю реакцию на подобную просьбу!
- Ли На! Рад вас видеть, извините, что рано приехал… Захотелось выпить с вами кофе. Вы завтракали?
- Да, но от чашечки напитка не откажусь. Мы успеваем?
- Конечно, идемте… Можно вас спросить?
- Да…
- Вас что-то развеселило, когда Вы меня окликнули. Могу я узнать…
«Ага, сейчас спросить про уши самое время. Уж лучше…»
- Вы выглядели задумчивым, я представила, что подхожу со спины, кричу «Бу!», а вы подпрыгиваете от неожиданности. По-детски глупо… но почему-то пришло в голову…
«Ага, смейся, смейся… как бы ты поржал, расскажи я про уши… Да, думаем про них и чувствуем себя уверенно, а не влюбленной дурочкой».
Глава 4.
СЕМЬ ВЕЧЕРА ЧЕТВЕРТОГО ДНЯ В КОРЕЕ.
«О, Господи! Выбрать такую профессию может только сумасшедший или фанатик. Все эти издевательства, начиная с прически, макияжа и одежды, и заканчивая «стой так-то, держи руки там-то, смотри туда-то, но не будь деревянной куклой; не спеши и пошевеливайся, не щурься и не пучь глаза, улыбайся шире, но не скалься…». И это еще, я думаю, смягченный вариант перевода слов режиссера приставленным ко мне неулыбчивым товарищем в круглых очках.
Товарищ, вернее, господин очень бойко лопочет на русском со вполне приемлемым акцентом. Интересно, что этот акцент отличается от того, что бывает у иностранцев из Европы. Это странно, но мне кажется, что по звучанию корейский язык близок к русскому. У них, конечно, больше мягких звуков, но они компенсируют это резким и отрывистым произношением. А, например, слова мама и папа отличаются лишь переставленными звуками.
Ли Со Хен, как я поняла, сначала пытался уговорить режиссера быть с новичком помягче, но я сама просила не вмешиваться. Взялся за гуж… Отреагировал с пониманием, а режиссер именно после моих слов перестал уж совсем зверствовать… Проверку на вшивость прошла?
Сидим, наконец-то, в относительной тишине той же маленькой кофейни, что и вчера, пьем кофе, кстати, у меня уже не такой сладкий, и молчим. Хорошо так молчим. От такой тишины нет неловкости, которую хочется заполнить пустой болтовней. А усталость такую я испытываю, обычно, после смены в больнице, которую отработала сразу за ночным дежурством. Голова ясная, немного звенит в ушах, ноги гудят, и тело просит уложить его хотя бы на скамеечку. Шевелиться совершенно не хочется, даже чашку подносить ко рту – тяжелый труд».
- Ли На, я уже немного жалею, что уговорил Вас на эти съемки…
- Почему? Все было так плохо? День прошел зря?
- Вовсе нет. Режиссер ведь вам сказал, что ждет завтра к девяти утра на площадке. Поверьте, это лучшая похвала, которую от него можно было дождаться! Вообще, на дифирамбы он скуп. Но у меня спросил, где я откопал такое сокровище…
- Хм… По тому, как он командовал и что говорил, трудно поверить в такое. Думаю, я еще не весь перевод его красочных выражений услышала… Так почему же Вы жалеете, что уговорили меня сниматься?
- Вы выглядите очень усталой. Вместо отдыха в отпуске, я заставил вас работать. И, судя по тому, что Вы согласились продолжить завтра, одним днем это не ограничится.
- У нас говорят, что отдых – смена рода деятельности. Знаете, физически я устала, зато чувствую душевный подъем: так здорово попробовать себя в чем-то новом. Я даже в школе никогда не участвовала в театральных постановках, стеснялась: была костлявой и такой неловкой. Однажды, когда пришлось срочно заменить заболевшую девочку в небольшой роли, во время репетиций натыкалась на декорации или наступала на ногу партнеру. Это было в третьем классе и мальчик, с которым мне пришлось исполнять роль, был звездой класса, все девчонки вздыхали по нему до самого выпуска. Слава Богу, во время спектакля все обошлось, и я ничего не испортила, но после этого наотрез отказывалась выступать.