- Ли На, не торопись, иначе все закончится слишком быстро, - шепчу ей на ушко, с трудом переводя дыхание.
- Мне уже было хорошо, - шепчет в ответ, - хочу и для тебя…
- Глупышка, мы все получим вместе, я постараюсь…
И я постарался. А потом еще раз в душе, и еще раз утром… и еще после завтрака…
И моя отзывчивая девочка меня не подвела: все у нас было вместе…
ДВЕНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ. ВЕЧЕР. ВИЛЛА «***», ОСТРОВ ЧЕДЖУ.
Все же я решилась на этот ужин. Со Хен уговаривал меня весь день и оказался очень убедительным. Между сеансами убеждения мы гуляли, купались, обедали. Я, наконец-то, распробовала кимчи и съела его столько, что потом бесконечно хотела пить, расстроилась, что могу опухнуть, и размякла на столько, что этот коварный обольститель вытянул из меня обещание познакомиться с его семьей. Зато потом полдня мучила его вопросами о том, как правильно себя вести, так что мужчина в конце концов взмолился о пощаде.
Само мероприятие прошло для меня как в тумане. Из всех наставлений Со Хена в голове осталось только то, что подавать и принимать что-либо можно только двумя руками, и как нужно обращаться к нему и его родным. Оказалось, этот лис подготовился и купил подарки для родни от меня. То есть он был уверен, что я соглашусь! Получил за это нагоняй и поцелуй со всеми вытекающими для нас последствиями. Мне тоже что-то подарили: три красиво упакованные разноцветные коробочки. Вспомнила, что открывать их надо потом, и отложила на тумбу под зеркалом.
Со Хен весь вечер старательно организовывал непринужденную атмосферу за столом. Я долгое время боялась даже глаза поднять, но постепенно, отвечая на вопросы родителей, смогла немного освоиться и даже о чем-то спрашивала сама. Девушка, очень молоденькая, сначала помалкивала, а потом так же вступила в разговор, назвав меня «онни», сообщила, что тоже собирается стать детским врачом.
Когда гости ушли, во мне проснулся зверский аппетит, ведь за ужином я с трудом смогла пропихнуть в себя лишь несколько кусочков. Мужчина, посмеиваясь, скармливал мне все подряд из тарелочек на столе и притворно вздыхал о том, что трудно ему будет прокормить меня такую обжору.
Три следующих дня и четыре ночи пролетели так быстро!
Я все же убедила Со Хена, что должна съездить домой и выторговала три недели на решение всех вопросов, по истечении которых он приедет знакомиться с моими родными. Рвался ехать сразу, благо осталось еще несколько дней отпуска, но я попросила дать мне возможность всех подготовить и самой собраться с мыслями.
ПЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ. ТЕРМИНАЛ АЭРОПОРТА ИНЧХОН.
- Звонить буду каждый день, утром – по телефону, по скайпу – вечером. Во времени разница шесть часов. Значит семь утра у тебя, у меня – час дня; шесть вечера у тебя, у меня – полночь, - по-деловому сообщает Со Хен, поправляя лямки моего рюкзачка, попутно оглаживая шею, ключицы, плечи, спускается к запястьям.
- Я постараюсь, но две недели мне нужно будет работать в поликлинике, возможно, попросят выручить в стационаре и медцентре, - перевожу дыхание, сбившееся от манипуляций этого бессовестного соблазнителя. - Кроме того, буду бегать оформлять бумаги…
- Главное, заряжай телефон!
- Хорошо.
- Я уже скучаю, - сжимая мои ладони в своих руках, вздохнул мужчина, - люблю тебя!
- И я тебя…
Короткий поцелуй – все, что можем себе позволить, ведь кругом столько людей.
ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ ПОСЛЕ ВОЗВРАЩЕНИЯ В РОССИЮ.
Я сожгла почти все мосты: заявление на увольнение в поликлинике написала, в больнице и медцентре предупредила, что через две недели больше не смогу выходить к ним на работу. С родителями и братом поговорила, реакция родных была предсказуема: мама всплакнула (куда дитятко собралось!), папа, крякнув, выдал «Мдааа, посмотрим, что за гусь…», а братец заявил: «Не знаю, каков этот, а твой бывший мне никогда не нравился».
После показа фотографий и рассказа о том, чем занимается Со Хен, отец помрачнел еще больше, а брат выдал: «Ты, сестренка, конечно, симпатичная, но… уж больно этот твой выглаженный и холеный, у него, наверное, таких как ты…». И тут папа меня удивил: «Не говори ерунду, Константин! Таких как наша Лина, еще поискать. И если мужчина понял это, то не мудрено, что так за нее ухватился. А если не понял, то он – дурак, такой моей дочери не нужен».