– В каком смысле?
– Ну вот что сейчас будет, если я хлопну в ладоши? Верите ли вы, что здесь появится ужин?
– Наверное, нет.
– А я бы от ужина не отказался. Давайте представим его вместе! – и Матвей Ильич громко хлопнул в ладоши, но ничего не произошло.
– Это от того, что вы сейчас не поверили, – с обидой показал пальцем на коллегу Матвей Ильич, который, и правда, проголодался. – Ну а в то, что в трамваях должны быть кондукторы – вы верите? Не молчите. Верите? Может быть такое?
– Наверное, может.
– Наверное, или может?
– Может.
– Тогда проверим.
Матвей Ильич уверенно подошел к трамваю и поднялся в салон.
– Ха! Так вот как это здесь работает!
Ничего не понимая, Алла Петровна зашла в трамвай вслед за физиком и не поверила глазам. На месте кондуктора сидел огромный черный ворон, с длинным клювом, в розовом жилете и с кондукторской сумкой на груди, а рядом с ним, на спинке сидения, как на жердочке – полярная сова.
Матвей Ильич потер руки и уселся напротив них.
– Попались! Ну, давайте знакомиться, – обрадовался ученый. – Васкецов, физик. А вы – что за птицы?
– Трудный ты парень, – откинулся на спинку сидения Ворон. – И сколько раз на дню ты собрался с нами знакомиться?
Оторопевшая Алла Петровна предпочла присесть в сторонке от сумасшедшей компании.
– А чего это вы добрых людей с панталыку сбиваете? – ответил вопросом на вопрос Матвей Ильич.
– А дело у меня к тебе было одно, только ты все спешил, – устроился поудобнее Ворон. – Ты так и всю жизнь бегом пробежишь. Теперь-то ты – ничем не занят?
– Ну да, теперь-то я, конечно, никуда не спешу. Я бы даже сказал, что времени у меня – целый вагон! Дай-ка еще угадаю: это она к нам заходила? – Матвей Ильич ткнул пальцем на сову.
– А ты не очень вежливый, – сделал ему замечание Ворон. – Скажи-ка лучше, умник, что же все-таки создает этот мир? Труд? Капитал? Частица? Или ты сам создаешь свой мир? Не твоя ли душа – частица бога, профессор кислых щей? Не спеши с ответом, подумай дважды. Для начала реши, существуешь ты или нет, и если да – то «где» и «когда»? А потом уже принимайся за вопрос, с которого мы сегодня начали, пока ждали трамвай.
– Вот мы и собрались. Теперь нам пора, – напомнила Сова.
Ворон махнул крылом.
Беззаботные и счастливые танцуют нимфы на залитой ласковым солнцем поляне. Далеко-далеко разносит ветер их утренние песни – о любви, о весне, о радости жизни. Лесные звери навострили уши, подняли головы – голоса нимф пробуждают тепло, будоражат и зовут за собой в танец. Кружится хоровод нимф – круговорот самой жизни, у которой нет конца – а есть лишь возвращение к началу.
Но шипит злобный Змей – разбуженный песнями нимф, ползет в траве – никем не замеченный, кривит пасть – песни нимф ему ненавистны. Про него говорят – «подколодный», и это правда. Он жалит счастливых, чтобы те помнили, что у всего есть цена, и не забывали платить ее.
О, Эвридика! Змей выбрал тебя и будет преследовать, а Орфей далеко и не успеет к тебе. Не отходи от подруг, не заходи в густотравье. Беззаботный шаг – и Змей бросается! Ядовитый укус, и Эвридика падает! Подружки сбежались – несут на руках Эвридику. Спешит и Орфей, целует любимую.
– Не уходи, Эвридика, не оставляй меня, милая!
Но яд разошелся в крови, и сердце отравлено.
– Рви, высохли эти ветви, нет ни цветов на сердце, нет ни нектара в венах. Мне жизнь не мила, все мне стало безрадостно. Я была давно счастлива, но теперь мне нет разницы, светит ли солнце, поются ли песни. Я закрою глаза и избавлюсь от тяжести.
– Я пойду, найду Змея и растопчу его.
– Ах, оставь, в этот мир входа нет для живых и нет выхода.
– Я возьму с собой лиру, и Харон привезет меня к змеиному берегу.
– Там воздух отравлен и нет твердой земли.
– Я тебя не послушаю.
И Орфей идет в мир неживых, в подземелье теней, и играет на лире о своей Эвридике: о том, как был счастлив, и о том, что нет страха для того, кто влюблен, и – кому терять нечего.
– Мой выход, – шепнул Ворон и стал пробираться через ряды.
– Вы тоже играете? – удивился Матвей Ильич.
– Тсс! Так и вы – тоже, – махнул ему Ворон.
Темные воды Стикса преградили путь Орфею. Вот и переправа. Вот и паромщик. Поскрипывая уключинами, Ворон причалил к берегу живых. Орфей отложил лиру и выступил вперед.