1
Отец Федор служил Рождественскую всенощную. И пусть не было ни алтаря – ни иконостаса, ни хора – ни прихожан, и ветер задувал вовнутрь снег – крыши тоже не было, но мороз отпустил и горел светильник, и отец Федор читал кондак. «Ангелы с пастырьми славословят, волхвы же со звездою путешествуют, ибо ради нас родилось Дитя младое».
Отец Федор вернулся в Утесы тому назад как две недели, но первым делом пошел не в старый дом, а к храму у реки, колокольня которого когда-то в ясную погоду видна была на десятки километров, и благостный, щемящий сердце перезвон разносился в далекую даль и в бескрайнюю высь. Все уносит вода, стирая след и память, и извилистая речушка с высокими скалистыми берегами, на одном из которых стояло село, помнила многое, но унесла – еще больше. Трижды перекрестился отец Федор с поясными поклонами – и вошел в церковную калитку. Храм стоял заброшенным почти тридцать лет – разграбленный, пустой, холодный. Хотели сделать зерносклад – не сделали, а началась война – и дорогу к храму забыли. Прости их, Господи, и очисти многое множество беззаконий. Первую службу в старом храме отец Федор решил начать в Рождество.
По завершении Великой ночи, в тишине и темноте, славя Христа со слезами на глазах, искренне, истово, священник бережно сложил кадило, старинный образ и Евангелие, затушил догоревшие свечи и вышел из пустого храма. Повернувшись к церкви лицом, он трижды с поклонами перекрестился, воздал славу Господу и повернулся к церковной калитке, как разглядел в темноте мальчика, лет двенадцати. Отец Федор остановился, не веря своим глазам, поставил сумку на снег и перекрестил подростка, но тот стоял на своем месте – в старой фуфайке, валенках и ушанке, запорошенной снегом. Отец Федор подошел к нему и притронулся к его плечу – но мальчик был настоящим.
– С Рождеством Христовым, отрок. Откуда ты здесь? – в изумлении спросил его священник.
Мальчик пожал плечами и не ответил.
– Где твои родители, почему один?
Мальчик снял варежки и скрестил пальцы двух рук.
– Что это? Где твои родители?
Мальчик показал тот же жест. Священник в недоумении посмотрел на него, а потом еще раз перекрестил.
– Откуда ты здесь, отрок? – попробовал он еще раз.
Мальчик показал в небо. Священник проследил за его рукой и увидел, что тот показывает на яркую звезду, единственную яркую в рождественском небе.
– Отрок, что это значит?
Мальчик показал на рот, а потом развел руками. И тут священник изумился еще больше.
– Так ты немой?
Мальчик закивал.
– Так, хорошо. Пойдем сейчас в село – найдем родителей.
Мальчик отрицательно покачал головой.
– Пойдем, отрок, совсем холодно, ты же замерз. Пойдем.
Священник взял сумку, вышел из калитки, мальчик последовал за ним. Отец Федор, повернувшись к храму, еще раз трижды с поклонами перекрестился, и по сугробам они направились в сторону села.
– Как тебя зовут, отрок? – спросил священник по дороге, оборачиваясь к мальчику. – Ты можешь назвать свое имя?
– О-я, – промычал немой.
– Толя?
– О-я.
– Коля?
Мальчик закивал.
Священник сделал еще несколько шагов и остановился как вкопанный.
Он снова повернулся к мальчику.
– Так тебя зовут – Николай?!
Мальчик кивнул.
Священник охнул и выпустил сумку из рук.
– И ты пришел ко мне в Рождество?! Что же это, Господи? Как же слаба моя вера, укрепи меня!.. И ты хочешь пойти со мной? Тогда пойдем, – засуетился священник. – Я приготовил скромную трапезу, разделим ее, я тебя обогрею. Постой. Вот, возьми мои рукавицы, надень поверх своих, ты же совсем замерз. Идем за мной, здесь недалеко.
Они вошли в старую избу. Священник растопил потухшую печь.
– Подходи, Николай, обогрейся. Давай прочтем рождественский тропарь и кондак.
Мальчик сложил руки, благодаря священника, и закашлялся.
После молитвы отец Федор разломил освященный хлеб.
– Садись, угощайся – чем Бог послал. Попробуй кутью. Голубцы с пшеничной кашей. Другим не богат, но я не ждал, не думал. Угощайся. А вот, подожди.
Священник вскочил, стал что-то искать. Нашел деревянный самодельный крестик – северной, особой работы.