– Как нет, если деревня? – охотник подозрительно посмотрел на дальнобойщика, но, наверное, и сам уже ничему не удивлялся в этот день.
– А куда идти? Далеко?
– Да нет, тут тропинка лесная, напрямки. Так что, если хотите – пойдёмте, недалёко. Деревня на пригорке – там хотя бы телефоны ловят. Особенно, если подкинуть – можно и «эс-эм-эску» отправить. Шучу.
– Я не пойду, – отказался Тагир.
Иван повернулся к нему.
– Ты опять?
– Я в вагон пойду. Надо было с самого начала здесь оставаться.
– Тагир, соберись, – вмешался Игорь.
– Нет, идите. Я остаюсь.
– Словом, мужики, – охотник поправил ружьё на плече, – Если идём, то вперёд.
– Я остаюсь, – повторил Тагир. – Прощаться не будем, скоро вернётесь.
Калмык поднялся в вагон. Игорь вопросительно посмотрел на Ивана, но тот махнул рукой.
– С нами ещё девочка, маленькая, – вспомнил дембель.
– Девочка? У вас тут что происходит, мужики?
– Это, правда, трудно объяснить. Мы ехали на поезде, потом он остановился.
– Так там контактную сеть оборвало, деревья повалило, – объяснил охотник. – А где пассажиры? Или вы пустые шли?
Игорь с Иваном переглянулись, но промолчали.
– Ну, так идёте? – не дождавшись ответа, снова спросил их охотник. – Где ваша девочка? Давайте, на руках понесём.
– Я сам, – ответил Игорь и поднялся в вагон, а вскоре вышел с девочкой на руках, укутанной в тёплое одеяло.
– Идём, – кивнул дальнобойщик. Рядом с человеком с ружьём, ещё и с местным, ему почему-то стало спокойнее, какой бы чертовщиной не выглядело со стороны всё происходящее. – Дойдём до деревни, там свяжемся с кем-нибудь.
Мужчины направились в лес. Охотник повёл их одному ему известным направлением, потому что ни просекой, ни тропинкой этот бурелом не был.
– Там, с той стороны, – махнул охотник куда-то, уводя своих спутников в лесную тьму, – есть роща берёзовая, така-ая шикарная, у-ух! Там всегда тетерева кормятся. Вы не охотники? Нет? Это самая первая птица считается – тетерев. Очень умная! Но к ней надо знать, как подойти, чтоб обхитрить. Будешь ты с чучелом охотиться, или с манком, или с лайкой – так не возьмёшь эту птицу, знать надо. А на току охота – оба-алденная!
– Никогда не пробовал лесную дичь, – удивился Игорь. – Вкусно?
– Да ты что? Не пробовал? А что тогда пробовал? В своём соку её поджаришь, да с картошечкой, да с огурчиками своими, да с водочкой – м-м-м! На магазинскую куру синюю смотреть не захочешь. Там вот ещё, чуть подальше, – охотник снова куда-то махнул, – где лес валили, там тоже сейчас тетерева эти места обжили. Любят такие места, где лес пореже или молодняк, опушки.
– Много леса рубят? – Иван решил, что лучше поддержать разговор, чем идти молча.
– Ху-ух, не то слово, – ответил охотник, для которого благодарный слушатель, судя по всему, был редкостью. – У нас здесь в-основном «чёрные лесорубы» орудуют, мы их так называем. Лес валят – скоро вообще не останется. Это же только городские думают, что леса у нас много. А он не бесконечный… Сейчас вот лес свалили – а там недоруба сколько оставили, веток сухих, щепы, ничего же за собой не убирают. Целые гектары леса, как помойка. Сейчас по этим местам пожар и пойдёт – ско-олько леса погорит, страшно подумать! Им-то заботы нет – делового леса вывезли, сколько смогли, а остальное – пропадай. И всё… Никогда вы не видели лес после такой рубки? Я всю жизнь здесь живу – так для меня это, как ножом по сердцу. Лучше меня зарежьте, честное слово, чем так лес страшно валить – оставляют после себя кладбище. Хочется самому там лечь и помереть – так жалко… Раньше тоже, конечно, всякое бывало, но тако-ого – никогда не было!
– Так не смотрит никто, получается? – спросил Иван, перебираясь через поваленные стволы.
– Ну, как тебе сказать? – задумался охотник. – Смотрят, да только каждый в свою сторону. Вот той зимой я на охоту пошёл, слышу – опять валят. Выхожу на звук – так и есть. Ну, мне без разницы, у меня ружьё, собака, рация тогда была при себе. Подхожу: «Кто такие? Чем заняты, кто бригадир?». Те на меня: «Сам кто такой, уноси ноги, пока живой». Думают, испугаюсь. Я не спеша, значит, снимаю с предохранителя: «Дух лесной, пришёл по вашу совесть за лес спросить, сейчас стрелять буду». Хо-хо, а куда ты с бензопилой против ружья? Они – врассыпную. А далеко в лесу убежишь? Хотел бы – всех бы порешил, там, на месте, и не наши бы – ни их, ни меня. А я, дурак, вернулся, звоню, как порядочный гражданин, чтоб грех на душу не брать, а сообщить уполномоченному, как положено: «Так и так, приезжайте, там-то и там-то, рубка». А самому – ну так обидно. И что? Приехал хоть кто-то? Да никто! А потом через месяц с лишним, милиция наша доблестная приезжает: «Что, слышал, кто это был, кто лес рубил, какие приметы?». «Какие, – говорю, – приметы. Вы ещё через год приедьте и спросите, какие были приметы. Примета одна была – сволочи, клейма негде ставить, других примет не было. Во, по этим приметам и ищите. А ещё лучше – у лесничего нашего спросите – у кого он денег взял, какие у них были приметы».