– Ну да, – согласился Иван, – наверное, не без этого.
– Ну так, конечно, не без этого. По мне, если ты лесничий и у тебя на «чёрные лесорубы» – ты изначально виновен, всё остальное – болтовня. А то машину новую взял – на какие, спрашивается, деньги? В лесу клад нашёл? И никто этого не хочет знать. Так и живём, а потом пожары. Лесов не останется – и спросить не с кого.
– А я видал, как эшелоны с лесом в Китай идут. Ни конца, ни края.
– Во-во, а оттуда – ещё дальше. Вся планета за счёт нашего леса живёт, а себе – ничего. А вот, скажи, может вагон с лесом незаметно через границу пройти? Может? Или нет таких рельсов, которые мимо таможни идут? Или лесовоз – через границу незаметно проехать может? Никак? Вот, то-то и оно.
– А что тогда может обычный лесничий? – задумался Игорь.
– А костьми лечь и сказать: «Не отдам!». А такой лесничий, который лесом торгует, как будто он сам его посадил и вырастил – его стрелять надо и счёт за пулю присылать. Накипело у меня, накипело. Вы сейчас в город уедете и забудете, а я здесь останусь и дальше на это всё смотреть буду, а потом не удержусь – и стрелять пойду.
Приглядевшись, мужчины заметили, что едва заметная лесная тропка всё же существует и они идут по ней. Охотник уверенно вёл по приметам, знакомым ему с детства.
– Слышите? Цыцыцы-тыры-чифчифчиф! Зяблик запел. Значит, время четыре. Надо бы поторопиться. Вон, по осинке скачет, а?. Они сейчас друг за другом петь будут. Лишь бы огонь сюда не пошёл. Ну, раз запели – значит, в другую сторону идёт. А паутинка, смотрите – колесом. Значит, сухая погода будет стоять.
– Далеко нам ещё? – перебил его Иван.
– Пара километров.
Пара километров через густой лес сильно отличалась от пары километров по городскому проспекту. Особенно заметно это было Игорю, который нёс на руках девочку. Она заснула, и солдат старался держать её, как можно бережнее.
– Может, тогда небольшой привал?
Мужчины остановились.
– Я до кустов, – отпросился Иван.
– Давай.
Дальнобойщик отошёл от своих спутников.
Щёлк!!
– А-а-а, … твою, …!! Какого чёрта, …! А-а, …!
Охотник вскочил и подбежал к Ивану.
– Это кто у меня тут браконьерит? – принялся он причитать. – Васька что ли, капкан поставил? Я ему у входа в избу подложу. Здесь-то на что капканы ставить, люди ходят!
– Разожми, разожми гадину, блин!
Охотник скинул на землю ружьё, снял свой жилет, скрутил его, просунул в капкан и стал разжимать.
– Сейчас, потерпи. Это на лису капкан, не так страшно. Сейчас, сейчас.
– Давай быстрее!
– Сейчас, потерпи. Раньше, знаешь, какие капканы на медведей ставили? – отвлекся охотник. – Всю ногу бы отхватило! А это так, на лису всего лишь. Сейчас таких капканов, как на медведей, уже нет.
– Ни … себе, «всего лишь».
Охотник продолжил тянуть капкан.
– Всё, давай, держу.
Иван вытащил ногу.
– А чёрт!
Корчась от боли, дальнобойщик стал расшнуровывать прорезанный насквозь острыми зубьями ботинок. Охотник помог ему осторожно снять обувь.
– Похоже, кость раздроблена. Ну, ничего. Так, солдат! Иди сюда!
Игорь подошёл.
– Бежишь прямо по тропинке, вот там две сосны высокие, видишь? Налево и вниз по оврагу, там ключик маленький. Бери у меня из жилета фляжку, неси воды.
Игорь осторожно посадил девочку на землю, укутал её одеялом и схватил фляжку.
– Только осторожно, слышишь, под ноги смотри и по сторонам смотри! Если что – кричи.
– Понял.
Солдат торопливо отправился к указанному охотником месту, пока тот пытался сделать Ивану перевязку. Дойдя до двух наклонившихся сосен, на которые показал охотник, Игорь действительно увидел слева небольшой овраг и спустился по нему, цепляясь за поваленные деревья, чтобы не скатиться кубарем. Но когда солдат оказался внизу, то с удивлением увидел, что овраг – сухой. Ничего похожего на ключ или, тем более, ручей – не было. Походив в растерянности по оврагу туда и сюда, Игорь не нашёл другого выхода, кроме как возвращаться. С трудом поднявшись, хватаясь за корни и ветки, он осмотрелся по сторонам в поисках какого-нибудь другого оврага. Не увидев ничего похожего, Игорь побежал обратно. Когда он дошёл до того места, где Иван попал в капкан, солдат с ещё большим удивлением обнаружил охотника, курившего, прислонясь к старому пеньку.