После сдачи летней сессии Марин решил расстаться с очередной поднадоевшей ему подружкой. Ее звали Сантана. Она приехала в Бухарест из Бразилии, была черноокой, с шоколадно-коричневой кожей, аппетитно пухленькой и необычайно смешливой. Сантана, которая была на два года старше Марина, училась на факультете иностранных языков и отлично говорила на румынском. Он, собственно говоря, соблазнился лишь ее яркой, неординарной внешностью и веселым, озорным характером. Но иногда он ловил себя на мысли, что совершенно не понимает, что творится в ее голове. Но он вообще плохо понимал девушек и никогда не стремился постичь тайны их души. Ему это было не нужно. Марина привлекали сугубо плотские утехи. Видимо, поэтому к восемнадцати годам он ни разу по-настоящему не любил. Он скользил по поверхности жизни, словно лихой серфингист по бурным волнам, получая от преодоления неизвестных опасностей выброс адреналина, чего ему вполне хватало. Как ни странно, он даже не мечтал, как многие его сверстники, о настоящей и единственной любви. Одним словом, Марин был вполне доволен и собой, и своей нынешней жизнью.
Когда он сдал последний экзамен сессии и вышел из университета в прекрасном расположении духа, то сразу заметил Сантану, ожидавшую его возле Porsche. Она стояла, облокотившись на капот автомобиля, и задорно улыбалась проходящим мимо парням. Марин рассмеялся, но тут же нахмурился, так как твердо решил быть серьезным и сообщить ей о своем решении.
— Хай! — крикнула Сантана и помахала ему рукой.
Он загляделся на ее белоснежную широкую улыбку, сияющую на блестящем шоколадном лице. Однако вновь одернул себя. Приблизившись, пожал ей руку, хотя та подставила губы.
— Сдал? — не смутилась Сантана.
— Да, на «отлично», — сообщил Марин и открыл переднюю дверцу.
Сантана решительно двинулась вперед, но он загородил ей путь.
— А мы разве не к тебе? — изумилась она, но улыбаться не перестала.
— Нет, Санта… Понимаешь… дело в том… — замялся он. Но взял себя в руки, постарался не смотреть на ее пухлые красные губы и сообщил: — Я прямо сейчас уезжаю к родителям.
— Что-то случилось? — испугалась она. — С ними все в порядке? Все здоровы?
— Конечно! — явно удивился Марин. — Просто отец хочет отправить меня на отдых в Трансильванию. Он и путевку взял на курорт. Я должен туда заселиться уже послезавтра. Так что времени совсем не осталось! Но вначале домой, меня ждут, вечером вся родня соберется на праздничный ужин по поводу успешного окончания мной первого курса.
— А как же я? — погрустнела Сантана.
— А ты разве домой не едешь?
— У меня еще один экзамен и пересдача, — тихо сообщила она и потупилась.
Марин, хоть и слыл разбивателем женских сердец, на самом деле был мягким и даже жалостливым. Да, ему нравились девушки, он любил их общество, но старался, по мере возможности, причинять им как можно меньше огорчений.
— Да ладно тебе, Санта, — ласково проговорил он и обнял ее. — Чего так расстраиваться? Все сдашь, вот увидишь!
И он чмокнул ее в щеку. Сантана сразу заулыбалась и глянула на него засиявшими глазами.
— Ты меня по-прежнему любишь? — прошептала она.
Подобные вопросы всегда ставили Марина в тупик. Он вообще был убежден, что признания в любви, сказанные во время секса, ничего не значат. Однако девушки считали иначе, и Марин давно старался себя контролировать. Сейчас он совершенно не помнил, чтобы хоть раз, даже во время близости, признавался Сантане в любви. И он решил расставить все точки над «i»…
Отстранившись от девушки, Марин твердо посмотрел в ее повлажневшие глаза и произнес:
— Я не люблю тебя, Санта, ты уж прости. Поэтому, чтобы не давать ложных надежд, решил с тобой расстаться. Что скажешь?
Она всхлипнула и уткнулась лицом ему в плечо. Марин погладил ее по курчавой голове. Он не любил такие моменты, но считал, что лучше разрывать надоевшие отношения сразу. Ему казалось, что так девушкам легче принимать неизбежное. Обычно они плакали, просили его подумать. Но он стоял на своем. И некоторые из бывших подружек скоро успокаивались, даже через какое-то время начинали с ним просто дружить.
Марин дал возможность Сантане осознать новость. Та выплакалась, потом оторвалась от него и отошла на пару шагов. Ее лицо опухло, глаза покраснели.
— Ну погоди же! — вдруг со злобой произнесла она и вздернула подбородок, глядя на него гневно. — Отольются тебе мои слезки! Не век тебе, Марин, мучить девушек своей холодностью. Предупреждали меня девчонки с курса, что ты известный всем бабник, да я, дурочка, не верила. Но сейчас сама убедилась, какой ты бессердечный. Вот увидишь, скоро встретится на твоем пути такая любовь, которая сведет тебя с ума, такая девушка, которая не даст тебе спокойной жизни и из-за которой ты будешь мучиться и страдать как никогда и плакать кровавыми слезами. Заклинаю тебя! — вдруг громко выкрикнула она и достала из-за пазухи какой-то круглый, заблестевший на солнце амулет.
Сантана вытянула его по направлению к опешившему Марину и что-то зашептала. Ее черные большие глаза засверкали.
— Тьфу на тебя! — сплюнул перепугавшийся Марин и юркнул в машину.
Он резко рванул с места и помчался прочь. Как потомок цыган, он верил во всевозможные заклятия, порчу и сглазы, поэтому решил немедленно доехать до ближайшей церкви и окропить себя святой водой.
Вечером, когда за столом в их большом доме собралась практически вся семья, Марин уже и думать забыл о заклятии Сантаны. Все его дружно поздравляли с благополучной сдачей экзаменов, хвалили родителей за такого умного и успешного сына, желали дальнейших успехов. Марин быстро захмелел от крепкого и сладкого домашнего вина из черной смородины и решил выйти на улицу.
Родительский дом находился на окраине города, его окружал огромный сад. Марин прихватил с собой начатую бутылку вина и медленно пошел между деревьями. В саду сладко пахло цветами, под ногами пружинила зеленая трава, закатное небо бросало красноватый отблеск на все окружающее. Марин беспричинно улыбался и периодически прикладывался к бутылке. Его уже слегка пошатывало, что вызывало лишь приступы смеха. Так Марин добрался до ограды. Она была каменной и не очень высокой. Он вдруг решил забраться на нее и полюбоваться на закат. Но с первого раза не получилось — Марин упал в траву и расхохотался, глядя в краснеющее небо. Но потом пробормотал, что так просто он не сдастся, и снова попытался взобраться на ограду. Наконец, хоть и с трудом, это ему удалось. Он уселся наверху стенки, свесив ноги.
Особняк соседей тоже окружал довольно большой сад. Между каменными стенами имелась протоптанная в траве дорожка, окаймленная по бокам вьющимися стеблями резного плюща, который цеплялся за любую опору. Марин смотрел в даль этого прохода. В детстве он любил бегать по нему, играть с соседскими ребятами в прятки, скрываясь в густых зарослях плюща. И сейчас он вдруг засмеялся, сам не зная чему. Однако смех внезапно замер на его губах, и Марин вытянул шею, не понимая, как такое может быть, — на него двигалась стена дождя. Она и правда выглядела очень странно — наверху вроде бы была совсем маленькая тучка, но из нее лились потоки воды.
— Черт! — вскрикнул Марин, когда дождь зашумел совсем близко. — Еще вымокнуть не хватало.
Он хотел слезть со стены, но остановился — его удивило, что дождевая влага кажется красной. Он потряс головой и зажмурился. А когда открыл глаза, обильный, но короткий дождик уже промчался мимо, даже не замочив ограду рядом с ним.
— Не нужно было пить столько вина, — пробормотал Марин, вновь начиная улыбаться. — А то уже черт-те что мерещится — будто бы дождь красный. Хотя… Вот я дурак! Это же просто в закатном свете вода так покраснела! Вон и облака на небе кажутся кровавыми!