Усадив Кирнан, он вскочил в седло. Через минуту они уже мчались по улице, и свежий ветер, обдувая ее щеки, казалось, уносил прочь запах крови и трагедии.
А холод, спутник страха, еще недавно пробиравший Кирнан до костей, теперь уступил место теплу, которое дарили ей руки Джесса.
Глава 4
Джесс повез ее не к Лейси.
Чалый, повинуясь хозяину, быстро миновал Харперс-Ферри и начал взбираться на холм, к Боливарским высотам. Он двигался с устрашающей скоростью, и в другое время Кирнан наверняка бы испугалась.
Но не теперь, когда рядом с ней был Джесс.
Она спиной чувствовала его мускулистую грудь, и на душе у нее стало спокойно. События последних двух дней, казалось, остались в прошлом. Теперь, когда ее держали руки Джесса, с ней ничего не могло случиться.
Он не стал останавливаться в городке, а направил коня в рощу на вершине одного из холмов. Здесь росли высокие деревья, и отсюда открывался великолепный вид на равнину, где сливались воды Шенандоа и Потомака и где старый Харпер некогда организовал переправу через реку, что и дало название городу[1]. Отсюда люди казались совсем крошечными, а здания напоминали игрушечные домики.
Соскочив на землю, Камерон протянул руки, чтобы помочь Кирнан. Она уперлась ему в грудь и скользнула в его объятия. Девушка вся дрожала, и Джесс крепко обнял ее.
– О, Джесс, там творится такое!
Он нежно пригладил ее волосы, стараясь успокоить.
– Ничего, скоро со всем этим будет покончено. Буря в стакане воды!
Потрепав ее по щеке, Камерон заглянул в глаза девушки, затем повернул лицом к городу. И снова дома и люди показались Кирнан какими-то ненастоящими. Вдалеке шумели реки.
– Сегодня же все будет кончено. Шенандоа с Потомаком, как и прежде, будут лить свои нескончаемые слезы, а горы останутся такими же прекрасными.
Джесс по-прежнему обнимал Кирнан за талию, словно хотел убедиться, что она перестала дрожать.
И вдруг он развернул ее лицом к себе и произнес совершенно другим тоном:
– Я ведь сказал, чтобы ты сидела дома!
– Черт возьми, Джесс, чего ты раскомандовался? Ты, кажется, мне не отец!
Камерон негромко чертыхнулся. Кирнан уперлась руками ему в грудь и высвободилась. Его прикосновение перестало радовать ее. Теперь оно не сулило ничего хорошего.
– Если бы ты не выходила на улицу, то не увидела бы всех этих ужасов!
– О, Джесс, там было столько народу! Люди, которых я знаю, как безумные, стреляли гвоздями и всем, что попадалось под руку, в несчастного мертвеца!
– Хорошо, что не друг в друга, – сухо заметил Джесс и шагнул к Кирнан.
Она попятилась, но на вершине скалы было слишком мало места.
– Джесс…
– Ах ты, маленькая дуреха! – с жаром воскликнул он. – Ведь ты тоже могла пострадать!
– Как и другие горожане.
– Кое-кто и пострадал! Мэра убили, причем безоружного…
– Джесс!
Чувствовалось, что он не на шутку разгневан. Остановившись перед Кирнан, Камерон схватил ее за плечи. Его синие глаза метали молнии. Внезапно всякое желание спорить покинуло ее. Сердце девушки трепетало, словно крылья бабочки, колени подгибались. Потому что она тоже сердита, попыталась уверить себя Кирнан. Гнев и только гнев вызвал такую слабость.
– Джесс… – начала она тихо, но он закрыл ей рот поцелуем.
Поцелуй был неистовым и страстным, словно огонь. У Кирнан перехватило дыхание. Она утратила способность соображать, и поэтому, упершись в грудь Джесса, попыталась высвободиться, но неожиданно осознала, что губы ее раздвинулись, уступая его натиску. Знойный жар поцелуя опалил не только рот, он наполнил все ее тело сладостным нектаром. Или обжигающей лавой? Все чувства вмиг обострились. Казалось, плоть ее горит от одного его прикосновения. Тело Джесса тоже полыхало огнем. Чем теснее они прижимались друг к другу, тем явственнее Кирнан чувствовала, что этот неистовый жар, словно лихорадка, грозит спалить их обоих. Слились не только их уста – Джесс так тесно прижался к Кирнан бедрами, что она почувствовала прикосновение чего-то твердого. Ощущение было незнакомым. Оно явно относилось к области запретного, притягивало и манило, суля наслаждение и желание узнать, что там, за этой таинственной гранью…
Джесс оторвался от ее губ, снова прильнул, раздвинул, опять отступил… Поцелуй становился все горячее, настойчивее, требовательнее. У Кирнан закружилась голова. Нет, нельзя! Ей следовало бы остановить Джесса, возмутиться, отпрянуть…
В ее жизни есть другой человек.
Тот, с кем она никогда не испытывала ничего подобного.
И все же она должна, просто обязана остановиться.
– Джесс…
Она едва прошептала, но он все же услышал. С губ его сорвалось проклятие. К удивлению Кирнан, он чуть не отшвырнул ее. Отойдя к краю скалы, Джесс поставил на камень обутую в сапог ногу, оперся на локоть и устремил взгляд вдаль, на расстилавшуюся перед ним долину.
Ее губы все еще горели от поцелуев, она все еще чувствовала его прикосновение… А Камерон, казалось, уже вновь впал в ярость.
– Черт побери, Кирнан! – воскликнул он, круто оборачиваясь. – Если бы ты хотя бы иногда делала то, что тебе говорят…
– Джесс, ты не имеешь права…
– Твоего отца сейчас нет здесь, как и твоего драгоценного возлюбленного Энтони. Кстати, где он?
Кирнан залилась краской. Она почувствовала, что у нее снова подгибаются колени. Она не должна была позволять Джессу прикасаться к ней. Он переменчив, как лесной ветер, его страсть, как и его гнев, подобна порывам бури.
– Ты сам знаешь где, – с достоинством ответила она.
– Ну ладно, не важно, – неожиданно смягчился Джесс и подошел к ней. – Я прошу только об одном – оставайся дома, не суйся в эту мясорубку. Ты посмотри, что ты с нами сделала!
– Я?!
– Кирнан…
Сощурив глаза, девушка метнулась к Джессу. Он схватил ее за руки. Глаза обоих метали молнии. И вдруг Джесс улыбнулся:
– Я отвезу тебя к Лейси.
– Предпочитаю пройтись пешком!
– Так далеко?!
– Обожаю долгие прогулки.
Камерон покачал головой.
– Извини.
Кирнан не успела опомниться, как сильные руки подхватили и усадили ее на коня, а сам Джесс поместился у нее за спиной и обнял за талию.
Он пришпорил Пегаса – так звали чалого, – и могучий конь стал осторожно спускаться со скалы.
Как только руки Джесса обвили ее стан, гнев Кирнан куда-то улетучился. К тому времени, когда они добрались до дома Лейси, девушка чувствовала лишь усталость и растерянность. Пока Джесс помогал ей слезть с коня, в голове у Кирнан билась только одна мысль – скоро он ее покинет. Ей бы следовало возмутиться, наброситься на него с упреками за то, что он обнимал и целовал ее, но она не сердилась. Так уж случилось. Что-то сладостное произошло между ними, и она не собиралась этого стыдиться.
– Сиди дома! – строго приказал Джесс.
Девушка улыбнулась. Длинные ресницы отбрасывали тень на ее щеки.
– Капитан Камерон, я сама могу о себе позаботиться!
– Кирнан…
– Я буду сидеть дома, – добавила она поспешно, опасаясь, что он опять рассердится. – О, Джесс, люди словно обезумели!
– Да, – подтвердил он как нечто само собой разумеющееся. – Так оно и есть.
Взобравшись в седло, он взглянул на Кирнан сверху;
– Неизвестно, что будет дальше. К тому же темнеет. Так что пожалуйста…
Девушка, отвесив насмешливый поклон, двинулась к двери.
Осколки уже убрали, но там, где еще недавно была дверь кабинета, зияла огромная дыра. Надо будет занавесить ее чем-нибудь, решила Кирнан, а заодно успокоить Лейси. Девушка чувствовала себя виноватой в том, что оставила ее одну в такое смутное время.
– Кто там? – услышала она, открывая дверь.
– Это я, Лейси. Я вернулась.
– Слава Богу!
Миссис Донахью появилась в коридоре со свечой в руке. По стенам тотчас заметались огромные тени.
– Ты как раз вовремя. А то я уже начала волноваться!
– Все в порядке, Лейси. Вернее, не совсем. Пойдемте в гостиную, и я вам все расскажу.