И у Кирнан опять не хватило смелости решительно отказать Миллеру.
А ведь теперь не только Энтони будет сражаться против Джесса, но и Дэниел. Брат пойдет на брата…
Что ж, война есть война. По словам Джона Маккея, она неотвратима. Все вокруг только о ней и говорят, более того – всем не терпится, чтобы она поскорей началась. «Вперед, на Ричмонд!» Как считает отец, Север полон решимости подавить мятеж в самом зародыше. Обе стороны горят патриотизмом и не сомневаются в собственной правоте.
Однажды июльским вечером Джон Маккей оторвался от газеты и, свернув, бросил ее на стол.
– Слышишь? – нахмурившись, обратился он к дочери. Та недоуменно встрепенулась, и тут до нее донесся цокот копыт – похоже, ехала большая группа всадников.
Джон торопливо подошел к двери, Кирнан за ним. Внезапно на улице раздался громкий воинственный клич, а цокот копыт усилился.
– Что это? – в тревоге спросила девушка.
– Наверное, наши, южане. Не меньше роты, – усмехнувшись, ответил отец. – Но что им понадобилось на моем газоне, ума не приложу.
Он резко распахнул дверь и вышел на крыльцо.
Действительно, перед домом на лужайке собралась целая рота солдат. Все в новенькой серой форме, специально сшитой именно для них, кавалерийских фуражках, очень похожих на те, что носила союзная кавалерия, и с такими же плюмажами.
Их было по меньшей мере десятка два, и они весьма вольно вели себя на лужайке Маккеев, гарцуя на лошадях и постоянно что-то выкрикивая.
– Во имя всего святого, что вам здесь… – начал было Джон Маккей, но тут один из красавцев, лихо заломив фуражку, направился к крыльцу.
– Энтони! – изумленно выдохнула Кирнан.
Он так и расплылся в улыбке. Боже мой, как он был красив на фоне заходящего солнца! Смеющиеся темные глаза лучились добротой, золотистые кудри картинно выбились из-под козырька, а идеально стриженные усы и ухоженная бородка делали молодого человека старше и мужественнее. И в седле он держался великолепно.
Кирнан не любила Энтони да и не могла любить никого, кроме Джесса, с той же бешеной и дикой страстью. И все же, увидев Энтони таким вот молодцом, да еще гарцующим перед ней на лошади, она от души рассмеялась – впервые за много дней. Впервые с тех пор, как уехал Джесс.
– Мистер Маккей! – торжественно произнес Энтони и подмигнул Кирнан. – Несмотря на то что ваша дочь встречает доблестную роту солдат Конфедерации совершенно неуместным смехом, я прошу у вас ее руки. Ах нет, сэр, простите: я смиренно прошу у вас ее руки!
Брови Джона Маккея взлетели вверх.
– Ну, сынок, если ты явился сюда с мольбами да смиренными просьбами, боюсь, ты обратился не по адресу.
Миллер, все так же улыбаясь, спрыгнул с лошади. Однополчане как по команде замерли по стойке «смирно». Теперь перед Маккеем предстали настоящие воины, а не банда оголтелых юнцов, как еще минуту назад.
Энтони взлетел на крыльцо, где стояла Кирнан, и остановился на верхней ступеньке.
– Согласно предписанию мы следуем в Манассас, – сказал он, беря девушку за руку. – Вряд ли мы поспеем туда вовремя, но все эти славные ребята, мои товарищи, знают, как я по тебе сохну. Пришлось, правда, рассказать им и о том, что ты не отвечаешь мне взаимностью и отказываешься выйти за меня замуж. Но в последний раз, когда мы говорили с тобой об этом, ты ведь решила подумать, так? И вот мы немного отклонились от нашего маршрута, чтобы…
– Ничего себе «немного»! – воскликнула Кирнан. – Да вы сделали крюк в добрую сотню миль!
Энтони усмехнулся:
– Вот именно. Так что теперь у тебя не хватит духу снова мне отказать!
Он шагнул к ней и прижал к себе.
– Кирнан, у меня нет времени, совсем нет. Я даже не смогу провести с тобой ночь, и мне некуда тебя везти, потому что дом мой далеко позади. Но зато со мной священник – ротный капитан Даулинг еще недавно был отцом Даулингом в Чарлстауне, – и если ты согласишься стать моей женой, я обязательно вернусь. И когда вся эта заварушка закончится, отвезу тебя, куда ты только пожелаешь. Но зато если мы поженимся, я пойду в бой с ощущением твоего поцелуя на устах и зная, что скоро мы будем вместе… Клянусь, воодушевленный тобой, я добьюсь победы – вместе со своими ребятами, конечно!
Все это было так неожиданно, что девушка не сразу нашлась с ответом.
Пожалуй, надо выйти за Энтони. Ведь она знает его давно и очень хорошо к нему относится. В конце концов, это ее долг, иначе зачем же она мучила его столько лет, на самом деле любя Джесса…
Конечно, никаких сильных чувств она к нему не испытывает, но недаром он как-то сказал, что его любви хватит на них обоих.
«Выходи за него, выходи, выходи, – как заклинание, твердила про себя Кирнан. – И сотри, наконец, из памяти Джесса и надежду на то, что он когда-нибудь вернется к тебе…»
Поскольку молчание затянулось, Джон счел нужным вмешаться.
– Весьма галантно и романтично с твоей стороны, Энтони, – начал было он, – но не лучше ли подождать, пока…
– Да! – вдруг выкрикнула Кирнан.
– Что?! – разом обернулись к ней Энтони и отец.
Только теперь стало ясно, что Энтони и не надеялся на благополучный исход. Да и отец знал ее слишком хорошо, чтобы поверить своим ушам.
– Я сказала «да»! – с вызовом повторила девушка.
– А не слишком ли ты торопишься, девочка? – нахмурившись, спросил Джон.
– Глупости, папа! Мы с Энтони знакомы тысячу лет, и он сто раз делал мне предложение. А сейчас, когда он отправляется на войну…
Голос Кирнан утонул в приветственном реве военных.
– Похоже, я в меньшинстве, – усмехнувшись, пробормотал Маккей и взглянул на Миллера. – Молодой человек, позвольте мне переговорить с дочерью. – Он увлек Кирнан в дом и, плотно закрыв дверь, обнял ее за плечи. – Доченька, ты понимаешь, что делаешь?
– Да, папа, отлично понимаю.
– Но ведь ты любишь Джесса Камерона.
Кирнан не мигая встретила взгляд отца.
– Я ненавижу Джесса Камерона! – отчеканила она.
– Это-то меня и пугает, – со вздохом признался Джон. – Как говорится, от любви до ненависти один шаг. Естественно, бывает и наоборот… Все эти годы, юная леди, я не делал попытки устроить твою судьбу, ожидая, пока ты сама не полюбишь и не выберешь человека по сердцу.
– А если бы ты взялся устраивать мою судьбу, то наверняка имел бы в виду Энтони, – напомнила Кирнан.
Он снова вздохнул и чуть ли не умоляюще проговорил:
– Не делай этого, Кирнан!
– Но так надо, папа!
– Ты всегда была такой порывистой…
– Прошу, не пытайся меня отговаривать. Не забывай – ради меня Энтони проделал долгий путь. И он идет на войну!
– Кирнан, я не буду тебя отговаривать, но все же выслушай меня. Если сегодня вы с Энтони поженитесь, рано или поздно он вернется и в качестве его жены тебе придется жить с ним в одном доме, делить с ним постель, заботиться о семье. Ты понимаешь?
Кирнан внутренне содрогнулась. Она всегда мечтала стать хозяйкой Камерон-холла.
– Понимаю, – тем не менее ответила она.
– И ты действительно этого хочешь?
– Да, папа, всем сердцем.
Джон снова вздохнул и открыл дверь. На крыльце их ждал жених, красивый, стройный и такой элегантный в своей новой форме. Лишь глаза выдавали его беспокойство.
– Похоже, моя дочь, наконец, сделала свой выбор, Энтони. Столько лет ты за ней ухаживал, а теперь вот приходится устраивать свадьбу наспех, когда даже тарелки не убраны после ужина! Ну что же, если вы оба так хотите… Прошу вас, джентльмены, входите.
В ответ на приглашение раздался такой ликующий рев, которого Кирнан в жизни не слышала. Энтони отбросил хлыст, сорвал с головы фуражку и подхватил любимую на руки. Глядя в его глаза, она чувствовала себя счастливой.
Только почему-то ощущала холод и пустоту внутри…
– Лейтенант Миллер, пора приступать! – распорядился кто-то из военных.
И вот уже вся орава одетых в серую форму военных поднялась на крыльцо и разом заполнила холл Маккеев.
Сияющие, счастливые глаза Энтони с любовью смотрели на Кирнан.