– Пожалуйста, перестаньте спорить! – взмолилась испуганная Патрисия. Кирнан резко обернулась, удивленная этим вмешательством. – Пойми, Кирнан, Джейкоб просто хочет… – несмело начала девочка и запнулась. – Он просто защищает капитана Камерона. Ты ведь любишь его, правда?
Кирнан сглотнула комок, подступивший к горлу, и кивнула.
– Люблю, и уже давно, – шепотом призналась она. – Я влюбилась в него еще до войны. Если бы не война, мы бы, наверное, поженились… Только не обижайтесь на меня – из-за Энтони.
– Понятно, – как взрослый, успокоил ее Джейкоб и вдруг добавил: – Ты была достойной вдовой нашего брата. Будь он жив, могла бы быть хорошей женой…
Поцеловав Кирнан в щеку, мальчик отправился спать. Не зная, что и сказать, она растерянно смотрела ему вслед и вдруг почувствовала, как Патрисия горячо обняла ее за шею. Слезы градом покатились у нее по щекам.
– Кирнан! – испугалась Патрисия. – Что с тобой?
– Ничего, родная, – успокоила ее та. – Я просто очень люблю вас обоих…
Она вытерла слезы и, поцеловав на ночь Патрисию, тоже отправилась спать.
Выехали они рано утром.
Тайн хлестнул лошадей, и повозка резко покатилась под гору. Не успели они покинуть город, как их остановил часовой. Кирнан предъявила пропуск, которым снабдил ее накануне Найлс Норман. Увидев бумагу, солдат задумчиво поскреб в затылке.
– Ничем не могу помочь, миссис Миллер. Тут неподалеку идет сражение…
– Но ведь за Уильямсбергом все спокойно, правда? – невинно осведомилась она.
– Да, мэм.
– Ну вот, а нам туда и нужно, – победоносно заключила она и очаровательно улыбнулась.
Солдату ничего не оставалось делать, как пропустить повозку. Примерно через четверть мили Кирнан попросила Тайна остановиться, а сама обернулась к близнецам:
– Я не имею права подвергать вас опасности. Сделаем так – я отвезу вас в Ричмонд, а дальше поеду одна.
– Нам нельзя терять время, – возразил Джейкоб. – Что, если твой отец… – Мальчик осекся, испугавшись своих слов.
– Может быть, отец уже умер, Джейкоб. И ему вряд ли поможет, если и с вами что случится.
«Если это действительно так, – мысленно добавила Кирнан, – не переживу этого».
Нет, что бы ни случилось, она должна выдержать – ради Джейкоба, ради Патрисии, ради своего будущего ребенка.
– Мы едем с тобой, – храбро заявила Патрисия. – Янки нам не страшны. Мы ведь уже жили с ними в одном доме, разве ты забыла?
– Нет, я помню.
– Еще бы не помнить! – хмыкнул Джейкоб. Похоже, он твердо решил взять сторону Джесса.
– Как мило с твоей стороны напомнить мне об этом, – пропела Кирнан, проклиная в душе излишнюю сметливость мальчика. – Трогай, Тайн!
Через несколько метров им встретился еще один конфедератский пост. И снова их предупредили, что дальше ехать опасно.
Примерно через час повозка подъехала к местам недавних сражений. Увидев мертвеца, лежавшего на дороге, Патрисия испуганно вскрикнула, и Кирнан пришлось обнять ее, чтобы успокоить. Сама она тоже была не в восторге от увиденного.
– О Боже! – воскликнул вдруг Тайн.
Впереди маячили постовые – все в синем, а за ними шли войска… полчища! Тайн натянул поводья. Сердце Кирнан бешено забилось.
– Все будет хорошо! – попыталась успокоить она Тайна и детей. Не первый раз Кирнан видела янки. И как только что напомнил ей Джейкоб, видела достаточно близко.
Но еще никогда ей не доводилось видеть их в таком несметном количестве.
– Стой! – раздался громкий окрик.
Повозка резко остановилась, и к ней тут же подбежал молоденький солдат. Он внимательно посмотрел на Кирнан:
– Интересно знать, леди, куда это вы направляетесь?
– Домой, – честно ответила она. – Я еду домой, а вы стоите у меня на дороге.
– Но ведь вокруг бои, мэм, до самого полуострова.
Сердце Кирнан оборвалось. Неужели у нее даже дома не осталось?
– И все-таки пропустите нас!
– Сожалею, мэм, но не могу этого сделать.
– Почему?
– Ну-ка, черномазый, – вместо ответа бросил солдат Тайну, – отгони-ка повозку к обочине. А вам, леди, и детям тоже придется пройти со мной к генералу. Живо!
Выбора не было. Кирнан слезла с повозки и помогла сойти Патрисии. Джейкоб, упрямо мотнув головой, спрыгнул сам.
– Только без глупостей, – предупредила она.
Мальчик ничего не ответил, лишь в упор посмотрел на нее.
– Следуйте за мной, леди, – приказал солдат.
Кирнан тотчас надвинула на лоб капюшон, желая укрыться не столько от холода, сколько от глаз любопытных, и они двинулись вперед. Навстречу им шли военные – усталые, израненные, грязные, забинтованные. Некоторые хромали, опираясь на свои ружья, как на костыли.
– Похоронная команда, стой! – донесся до них голос офицера.
Здесь солдаты предавали земле тела своих погибших товарищей. Дальше толпились раненые, ожидавшие санитарную повозку. Казалось, они просто прилегли на травку отдохнуть. Однако повсюду виднелась кровь, а бинты и сами солдаты были покрыты грязью.
У Кирнан сердце сжалось от ужаса. И в ту же минуту ребенок неистово забился у нее в животе, как будто тоже увидел этот кошмар.
Раненые взглядом провожали Кирнан и детей. Лишь у некоторых хватало сил улыбнуться или вежливо прикоснуться к фуражке. Большинство же молча смотрели им вслед, и во взглядах несчастных была лишь усталость.
Однако находились и такие, кто смотрел на них, как на врагов.
Кирнан ускорила шаг, приобняв Патрисию. Но тут их провожатый остановился возле вместительной палатки.
– Обождите здесь, мэм, – сказал он и скрылся внутри. Кирнан с детьми остались стоять у входа. Мальчик не сводил глаз с раненых янки, сидевших неподалеку прямо на траве.
– Джейкоб, прошу тебя, будь осторожен. Я знаю, что ты их ненавидишь, но пока придется смириться с этим.
Вместо ответа мальчик указал на одного из раненых. Бедняга потерял левую ногу и правую руку.
– Разве можно ненавидеть человека в таком состоянии, – тихо проговорил он.
– А долго нам ждать? – нетерпеливо осведомилась Патрисия.
– Не знаю, – пожала плечами Кирнан.
«Какие все-таки невежи эти янки, – мысленно добавила она. – Ну почему мы должны ждать?» Спина у нее разламывалась от усталости. Теперь, когда солнце поднялось, в плаще стало жарко, но снять его она не рискнула – ведь тогда все поймут, что она беременна. Впрочем, всем этим людям наверняка наплевать и на нее, и на ее будущего ребенка.
Медленно текли минуты. Солнце уже было в зените, спина разболелась еще сильнее.
– Извините, я сейчас, – бросила Кирнан, и не успели дети слова сказать, как она уже буквально ворвалась в палатку.
Вокруг большого стола, на котором лежала карта, сгрудились офицеры. Услышав шаги, они удивленно обернулись.
– Простите мне мою резкость, джентльмены, но мало того, что вы вторглись в мой родной штат, так еще позволяете себе быть непозволительно грубыми!
Воцарилась мертвая тишина, потом кто-то из офицеров, спохватившись, попытался закрыть собой карту. Вперед выступил седовласый человек.
– Это вы нас простите, мадам. Мы действительно вели себя невежливо. Почему не доложили о том, что меня ждет леди? – строго обратился он к своему подчиненному.
Солдат, их сопровождавший, начал сбивчиво объяснять:
– Я хотел доложить, но полковник велел, чтобы я не мешал вам, сэр, и потому…
Не дослушав объяснений, генерал снова повернулся к Кирнан:
– Чем могу служить, мадам? Меня зовут генерал Дженсен.
– Я хочу попасть домой, генерал, а ваши люди чинят мне препятствия.
– А вам действительно нужно домой?
– Мой отец серьезно болен, сэр.
Сзади раздалось негодующее фырканье, и вперед выступил кто-то из военных. Приглядевшись, Кирнан с ужасом узнала капитана Хью Норриса, того самого кавалерийского офицера, который в свое время пытался сжечь Монтемарт.