Беспокойство. Этот мужчина умеет беспокоиться о чем-то?!
— Что с ними? — отрывисто бросил он.
Я подумала, что спекулировать информацией о друзьях будет жестоко даже по отношению к дикому лекхе.
— Они в клетке. Один ранен, — увидев, как вытянулось его лицо, я поспешила успокоить: — Не знаю, кто, но если бы его ранили смертельно, то просто отвезли бы труп в могильник. Если он сидит в клетке, значит, будет жить.
Ивар слегка расслабился, с шипением посмотрел наверх, покрутил запястьями в кандалах, пристраивая руки поудобнее.
— Они не виноваты. Их нужно отпустить.
Я ответила ему красноречивым взглядом. Повторяться не хотелось. Отец в здравом уме не отпустит никого из чужаков, пока не выяснит о них все.
— Хорошо, — на этот раз Ивар, похоже, сдался. Неужели новости о друзьях так повлияли? Верил, что им удалось сбежать, и рассчитывал только на себя? — Я расскажу тебе правду. Я пришел сюда за жилой, потому что она — моя.
— Ну да, — я со скучающим видом посмотрела на ногти правой руки, — сейчас скажешь, что у тебя есть свидетельство о праве на нее. Вдобавок к диплому и паспорту. А мне придется тебе напомнить, что лекхе не имеют права владеть землей. Нигде. Не говоря уже о заповеднике. Это государственная земля. Даже мы ей не владеем, а только охраняем.
— Она принадлежит мне по праву рождения.
— Что?! — я подумала, что ослышалась.
— Твой отец, Кира, захватил эту землю у моей семьи. Этот дом, — Ивар кивнул в сторону жилища, — на самом деле, мой дом. Твоя комната — это моя комната. — Он опустил голову и помолчал. — Наша… бывшая детская.
— Наша?
В такие моменты я очень жалела, что никогда прежде не задавалась вопросом, кто построил этот дом. Но можно ли верить врагу? Зачем я стою здесь, развесив уши, и слушаю его вранье? Мне следовало развернуться и уйти, но Ивар продолжил, а я так и не сделала ни шага.
— Твой отец убил моих родителей. Застрелил моего брата и сестру. Сестре, между прочим, года два или три было. Мы все жили здесь. С захвата жилы началась перемена законов, Кира. Мир, в котором мы живем сейчас, стал таким из-за твоего отца.
По моему телу пробежала странная дрожь. Мой папа? Убийца маленькой девочки? Я не могла в это поверить. Он всегда так любил нас. Был так нежен со мной. Я ощущала себя самой дорогой и любимой из всех его детей. Нет. Я не могла поверить, что ему хватило бы духу застрелить другого ребенка.
— Я тебе не верю, — покачала я головой. — Папа не стал бы нарушать главный закон нашего клана. Для нас все равны. Мы поступаем справедливо.
Горькая усмешка на мужских губах. Молчание. Выжидающий взгляд.
— Ты все врешь, — снова заговорила я, сама не зная, почему так стараюсь доказать ему свою правоту. — Даже в мелочах. У лекхе паспортов не бывает. И как ты выжил? Почему мой отец тебя не застрелил?
— Он застрелил, — невозмутимо возразил Ивар. — Просто выстрел был сделан не в голову. В сердце. Я не знаю почему.
Мои глаза невольно вернулись к старому шраму на мужской груди. Нет. Выстрел в сердце тоже смертелен. Если, конечно, сделан особой пулей. Все это знают. Очередная уловка? Не отрывая взгляда от белесого рубца, я подошла ближе, попутно отметив, как Ивар опять напрягся и втянул в себя воздух.
Неизвестно почему, но я не испытывала страха, стоя так близко от него. Тогда, в моей комнате, с пистолетом в руке против него, сильного и опасного — да, я боялась. Теперь его сдерживало и обессиливало особое железо. Но дело было даже не в этом. Что-то в выражении его лица подсказало: не тронет.
Он отпрянул назад, насколько позволяло положение. Но вечно пятиться от меня не смог бы. Мне отчаянно требовалось потрогать его рану, чтобы убедиться в ее реальности. Смогу ли я отличить след выстрела отца? Даже если рана настоящая, ее мог нанести кто-то другой.
Я подняла руку и нечаянно задела костяшками пальцев его гладкий живот. Ивар вздрогнул и промычал что-то сквозь стиснутые зубы, но я уже гладила его шрам, чувствуя под подушечками пальцев узелки рубца. Мне хотелось делать это снова и снова. Пленник дернулся, пытаясь увернуться от прикосновений. Зазвенели цепи.
— Сколько тебе было лет? — зачем-то спросила я.
— Пять. Так мне говорили, — мучительно процедил он.
— Мой отец не мог этого сделать. Ты бы не выжил. У тебя был фамильяр?
— Был. Мне так говорили. Но после того случая он исчез.
— Ты бы не успел призвать фамильяра. Это же мгновенная смерть, — я покусала губы в раздумьях. — Скорее всего, пуля была обычной. Не из особого железа.