В отчаянии смотрю то на одну, то на другую, но они либо отводят взгляд, либо глядят с презрением, как на воровку.
– Вы что тут все – тупые? Я же все объяснила!
– Выбирайте выражения! – вмешивается охранник, но мне не до церемоний. Я киплю от возмущения. Как меня могут обвинять в том, к чему я вообще непричастна! На глаза наворачиваются слезы от обиды.
Сдерживаюсь и снова пытаюсь защитить себя, нападая на них:
– Как выбирать выражения, если вы все туго соображаете?
– Соображаем мы хорошо.
– Может, та девушка – ваша сообщница, и вы просто решили украсть платье. А вся история – просто миф…
Накрывает ощущение бессмысленности оправданий, и я сдаюсь:
– Хорошо, я сейчас верну платье.
Поворачиваюсь, чтобы пойти в примерочную, но охранник хватает меня за руку, скорее всего, решив, что я опять собираюсь сбежать, и я ощущаю, как рвется резко натянувшаяся ткань на моем плече.
– Жесть! Вы порвали его! – ору, не в состоянии поверить в реалистичность происходящего.
Он непроницаемо смотрит на меня и отворачивается, будто мои слова адресованы не ему.
Девушка-консультант разглядывает мое плечо, и оценив ущерб, бесстрастно заявляет:
– Вы должны заплатить за платье в любом случае.
– Почему? Я просто верну его вам! – упрямо не сдаюсь я.
– Вы не можете вернуть – оно порвано!
– Пусть платит тот, кто порвал, – указывая рукой на охранника, возмущаюсь я.
– Девушка, либо вы платите за него, либо мы вызываем полицию, и пусть они разбираются с вами. Но учтите, что в любом случае, чтобы уладить инцидент, вам придется возместить стоимость платья, просто это произойдет позже и с большими проблемами для вас.
Я возмущена несправедливостью до предела, пульс частит, тело потряхивает, а еще накрывает страх: если одна из бабушек узнает об этом, то я автоматически буду вынуждена уехать обратно, не осуществив свои планы. Я ни в коем случае не должна попасть в полицию.
– У меня украли кошелек! – в отчаянии кричу я, чтобы наконец до них дошло это. – Посмотрите на камере!
Вздохнув, продавщица подходит к компьютеру. Следую за ней. Она включает видео и перематывает до нужного места.
Смотрю, как девушка в кепке аккуратно лезет ко мне в сумку и вытаскивает кошелек, как я отхожу от нее, а потом иду в примерочную, и ору:
– Вот, вы видели? Она украла мой кошелек!
– Видели, но где доказательства, что это не разыгранный вами спектакль?
Я готова лопнуть от возмущения, но доказательств, что я говорю правду, у меня нет и не будет.
– Девушка, вы хотели купить это платье?
Устало выдыхаю:
– Да.
– Так покупайте и не морочьте никому голову! Лица этой, в кепке, нигде не видно, в полиции вам не помогут.
– Но у меня больше нет денег.
– Попросите у родителей или друзей одолжить вам.
Одариваю девушку, предложившую это, сердитым взглядом и чуть не вою от мысли, что опять, кроме Макса, мне не к кому обращаться. Но поможет ли он мне после моей вчерашней выходки? Думаю, нет.
Под прицелами ожидающих моих действий взглядов иду в примерочную, скрепя сердце, достаю телефон из сумки и набираю его номер.
Глава 3.2
Глава 3.2
Услышав знакомое сухое «да», я заставляю себя сказать:
– Максим, выручи меня. Пожалуйста! Мне срочно нужно пятнадцать тысяч. Я верну.
– Опять ты? – раздается в динамике с раздражением.
Молча жду, что он скажет дальше, но, если честно, уже не рассчитываю на помощь. МММ точно ничего не забыл.
– С какой радости я опять должен тебя выручать? – звучит вопрос, подтверждая мои слова.
Собираюсь духом и выпаливаю, понимая, что Максим – моя единственная соломинка.
– Я знаю, что ни с какой. И я бы не просила тебя, если бы у меня были другие варианты, но мне нельзя попасть в полицию…
– Где ты?
– В «Галерее», в магазине ***– с нескрываемой радостью называю свое местоположение.
Молча вешает трубку, но теперь я знаю, что он скоро приедет. Уверена.
Обещаю себе, что в этот раз я обязательно по-настоящему его поблагодарю. Сразу за два случая.
Чувствую взгляды уставившихся на меня людей и раздраженно восклицаю:
– Деньги сейчас будут, можно мне, наконец, переодеться?
– Идите.
Возвращаюсь в кабинку и задумываюсь. Может быть, неприятности, происходящие со мной, одна за другой, неслучайны, и мне стоит поменять планы? Отмахиваюсь. Это просто совпадение. Я уеду из этого проклятого города только тогда, когда отомщу за сестру!
Почему сегодня я резко возненавидела Санкт-Петербург, когда еще вчера чувствовала к нему симпатию, я не знаю. Наверное, из-за обстоятельств последних дней.
Вернувшись в зал, я кладу на прилавок платье, и девушка вдруг с заново нарисовавшейся дежурной улыбкой упаковывает мне его. Остается только вытащить из сумки кошелек с деньгами, оплатить и уйти с покупкой… Так все и должно было быть, если бы я не проворонила, как меня ограбили посреди дня, как какую-то лохушку.
Когда в магазин входит Макс, то собирает восхищенные взгляды всех особ женского пола. Я не могу не заметить этого, но одновременно не могу понять, чем же всех так восхищает человек, который вызывает во мне исключительно отрицательные эмоции, которые часто как раз и заставляют меня вести себя как последняя дура.
Встречаюсь с взглядом его надменных серых глаз и мужественно выдерживаю его. Потом наблюдаю, как он подходит к кассе, достает бумажник и протягивает карту.
Продавщица тут же расцветает и, кокетливо смотря на Макса, пытается заигрывать. Раздражение бурлит и булькает во мне, даже несмотря на его полное безразличие в ответ.
– Спасибо за покупку! Удачного дня!
Ну да, отличная покупка. Рваное платье, за которое заплачено во много раз больше, чем оно стоит. И день сегодня точно самый удачный. Все в самую точку.
Она передает пакет с платьем Максиму и поворачивается ко мне. Я так зыркаю на нее, что улыбка тут же слетела с губ нахалки. А что? Я снова стала покупательницей, которая всегда права. А мне не нравится ее поведение.
Ничего не сказав, выхожу из магазина и направляюсь за спасителем.
– Что с тобой произошло на этот раз? – усмехнувшись, спрашивает он, остановившись у перил.
– Слушай, я знаю, что тебе жутко нравится надо мной издеваться, но давай не в этот раз, – стараясь скрыть раздражение, прошу я.
– А что так?
Нахожу взглядом его глаза, и вижу, что они откровенно смеются надо мной. Его забавляет, что я попадаю в историю за историей и все время обращаюсь к нему за помощью, и вместо того, чтобы быть благодарной, я не выдерживаю и выкладываю, привлекая всеобщее внимание:
– Дурацкий город, дурацкий магазин, дурацкие люди! Доволен?
Он не меняется в лице, словно не замечает, что на нас глазеют. А еще ему по-прежнему весело, теперь потому что я опять веду себя неадекватно. А я, несмотря на злость, клокочущую внутри, ощущаю, как начинаю расклеиваться. Ни одного близкого и родного человека, ни одного искреннего, доброго слова с того момента, как я покинула Москву (не считая общения в скайпе с Мишей и бабушкой).
Неожиданно Максим хмурится и иначе смотрит на меня. Очень надеюсь, что он не заметил, что в моих глазах стоят слезы.
– Это не город дурацкий, не магазин, не люди, это ты как магнит для приключений на свою задницу.
Ничего не отвечаю и, стараясь успокоиться, начинаю повторять слова самовнушения, которые, по мнению нашего школьного психолога, должны непременно помочь в подобной ситуации.
– Я добрая, я спокойная, я уравновешенная…
– Что? – в его голосе опять столько насмешки. Злюсь еще больше, и делая вид, что не слышала его вопрос, продолжаю бубнить:
– Спокойная…
Макс начинает смеяться. Противно, выбивающе почву из-под ног.
Не выдержав, кидаю в него сумку и рычу: