Главное теперь — сохранять спокойствие!
— Не будем, — отвечаю Поле. — Красивый, зараза. Жалко будет, если мир такую красоту потеряет.
— Если что — звони, — девушка подмигивает мне и вручает свою визитку. Перейдя на шёпот, добавляет. — Если работа нужна будет, приходи в клуб. Я на тебе сегодня хорошо денег собрала. Клиентам понравилась. Интим только по желанию.
— Ага, — киваю, понимая, что точно не позвоню. Иначе папа так мне потом позвонит, что долго на звонилке сидеть не смогу. — Я переоденусь и поедем домой, — кидаю Виктору. — Подожди меня в машине.
— Нет уж, — посылает натянутую улыбку. — Рядом с гримёрной посижу. Боюсь, тебя дальше на приключения потянет.
— Иди в баню! — кидаю ему и спешу переодеваться и смывать с себя весь грим.
Пока меня приводят в порядок, болтаю с танцовщицами и убеждаюсь, что мой танец был на высоте. Рассказываю им про Виктора и свою месть, получая приятное: «Твой брат — настоящий козёл!» и вконец успокаиваюсь.
Но стоит мне вновь увидеть этого робота, как снова возникает желание получить заветное «Твой танец был крутой!» или что-то в этом духе. Но нет. Он упрямый. Как и я.
Под конвоем из Виктора и двух охранников, иду к нашей машине. Хочу сесть назад, но меня не пускают. Заставляют сесть на переднее, чтобы он видел мои руки и был уверен, что я не сделаю ничего ужасного.
— Виктор, ну Виктор, — скулю. — Ну признай, что танец был классным и я хорошо станцевала! Ну пожалуйста! Это унижение моего таланта и меня как личности! Ты что, хочешь, чтобы я к психологу начала ходить и много лет лечить то, как ты сломал меня? Да?
— Сиди смирно, — кидает он и замолкает. Но ненадолго. — Танец, может быть, был… кхм… презентабельным, но никого им соблазнить ты точно не смогла.
— Поле за меня деньги дали, — скрещиваю руки на груди, высоко задрав подбородок. — Что на это скажешь?
— Эти извращенцы платят всем, кто просто голой пятой точкой перед ними покрутит. Так что это не показатель, — хмыкает, ломая меня. Но не полностью. Я всё же девушка сильная. Вся в папу и маму. — И заметь, что кроме них больше никто не стал платить. Так что… никого ты не соблазнила. А я…
— Правда?! — восклицаю, перебивая его. — Да я любого соблазнить могу! А ты… ты просто бесчувственный чурбан! И вообще… — замолкаю, чтобы не выдать, что знаю его тайну.
— Думаешь, что можешь? — хмыкает, притормозив на светофоре. — Предлагаю спор. Ты соблазнишь троих по моей указке, и если у тебя получится, то… я исполню любое твоё желание. Если нет, то ты выполняешь моё.
— Хорошо! Но и ты соблазняешь троих по моей указке, — растягиваю губы в улыбке.
Он точно проиграет! Потому что он по мальчикам! А я могу соблазнить любого! И уверена в этом на сто процентов.
— Пффф! Легко! — усмехается, даже не догадываясь, что я ему приготовила. Я и сама пока не догадываюсь, но он точно проиграет. И тогда… тогда… Ну, желание я тоже пока не придумала. — Готовься к проигрышу, Роза.
— Даже не надейся, — прыскаю ядом. — Это с виду я приличная и безобидная. Ты ещё не знаком с жестокой и безжалостной Розой!
— Ага. С той, которая спит с медведем? И в розовой пижаме с единорогами? — обезоруживает меня.
И этот человек — мой лучший друг! Я ему такие тайны доверяю, а он теперь надо мной глумится.
— Ага, — театрально выпучиваю губы. — И которая знает, что ты хранишь у себя под подушкой фотографии своих родителей и меня. Какая сентиментальная Виктория…
— Роза, — вмиг становится серьёзным. — Это уже низко.
— Прости, — опускаю взгляд, в действительности почувствовав вину. — Я не это хотела сказать. Просто детский и девчачий жест. Хотела маленькой девочкой назвать. Мир? — тяну к нему мизинец. — Я не со зла. Просто маленькой девочкой.
— Мир, — вздыхает, протягивая свой мизинец в ответ.
— Мир-мир, не дерись! Если будешь драться, я буду кусаться! А кусаться ни при чём, буду драться кирпичом! — быстро проговариваю и отпускаю его палец. Тянусь к нему и быстро целую в щёку. — Я тебя всё равно люблю!
— И я тебя, Роза…
Глава 3
Роза
— И где вы были? — спрашивает отец, как только мы входим в дом. И хоть мы пытались сделать это тихо и максимально незаметно, он всё равно спалил нас. И теперь нас ждёт конец света.
Скрестив руки на груди, папа стоит в своём халате и выжидающе смотрит на нас. Его губы сжаты, что говорит о том, что он зол. Очень зол. Пальцы то сжимаются в кулак, то разжимаются. А это вообще намекает на то, что дело дрянь.