Я согласно покивала. Как жаль, что товарищ Ник не придерживается этого правила.
— А насчет угла, — продолжил он, — сомневаюсь, что за ним вообще кто-то прячется.
— И то верно, — я отбросила назад прядку, так не вовремя выбившуюся из хвоста. — Но я на всякий случай проверю. Спасибо за поддержку. Хорошего вам дня…
— И вам! Если вдруг все-таки найдете там девушку, дайте знать.
Я фыркнула.
До чего людей одиночество доводит. Начинают на улице разговаривать с незнакомцами.
За углом никого не было. Ни парня, ни девушки, ни мотоцикла, пространство оказалось удивительно пустым и скучным. Такой же двор, как у нас, такой же серый дом. А за ним — опять и опять. В сумме набирается восемь штук. Мы в самом последнем живем. Номер у него, тем не менее, сорок седьмой.
Я вернулась.
Мой собеседник с соседнего подъезда пропал. Наверное, за время прогулки его подружка, что тоже любит заранее заявиться, успела выйти из дома. И ушли они, счастливые в своей пунктуальности.
Зато Ник так и не появился.
Я приняла окончательное решение — дождаться у подъезда ровно одиннадцати, а в следующую секунду на всё плюнуть. Рухнула на лавочку, решив не издеваться над своими ногами.
Красивое число — одиннадцать. Две темно-серенькие единички. Как вороны на вершине белого сугроба, направившие свои клювы в одну сторону, уж не знаю, что так сильно их заинтересовало.
На всякий случай еще раз проверила время появления Ильи в сети — ничего не изменилось. Привычным путем перешла через его страницу к Нику. Спустилась чуть ниже, к стихотворениям.
Стихотворения оказались странными, не совсем складными.
Но мне все равно понравились. Нашлось в них что-то завораживающее.
«Если бы мне вдруг
захотелось отобразить
черты твоего лица
на трепетно-белом холсте,
для нежных твоих рук,
для сияющих счастьем глаз
я выбрал бы трепетно-белый,
трепетно-белый цвет».
…Времени было — 11.01.
Я подумала с сожалением — ну вот и все, время вышло. И сразу же поругала себя. Ну вышло и вышло, и ладно, мне же лучше. Не придется рисковать своим здоровьем, катаясь на мотоцикле с какими-то непонятными товарищами. Еще и подход к ним искать, боясь каждым неосторожным словом обидеть…
А в следующее мгновение над головой прозвучало:
— Привет.
Я медленно подняла глаза. Две секунды мне понадобилось на то, чтобы его узнать. Еще секунда — чтобы погасить экран с сияющей его же страницей. Следующее мгновение — и я подскочила с лавочки. Ростом я оказалась ему по губы.
Итак, вот как он выглядел на самом деле.
У него не обнаружилось совсем никаких веснушек — кожа бледная, будто даже и не тронутая загаром.
Волосы — светлые, более белые, чем просто светло-русые, я даже не знаю, как назвать такой цвет. Длина их за столько лет, видимо, все же не поменялась: они были распущены и, абсолютно прямые, опускались чуть ниже плеч — длиннее моих, когда мои в состоянии спиралей.
Брови на пару тонов темнее, весьма, думаю, выразительные. Лоб слегка выделяется, будто бы чуть нависает над лицом. Скулы острые. Подбородок зауженный. Нос аристократичный — с изящной горбинкой. Губы четко очерчены, и на ощупь, наверное, даже твердые, как у статуй, коим губы из камня вылепили. Впрочем, какая мне разница…
А глаза — зеленющие. Казалось бы, такому нордическому лицу глаза нужны холодные, ближе к серо-голубым. А у него невероятно зеленые, не малахит и не хризолит, что-то между. Смотрит, не отводя взгляд, и из-за лба и бровей взгляд кажется тяжелым, пронзающим насквозь и придавливающим к земле.
— Ты чего наблюдаешь так внимательно? — полюбопытствовал он.
— Я?.. — честно, сама не знаю, что на меня нашло. Но глазищи у него в самом деле оказались невероятные. Не удивлюсь, если точно такие же глаза были у разбойников, к которым сбегали из дома благородные девицы. И у колдунов, что наводили ужас и страх на народ, а сами по ночам восседали над книгами, чтобы впитать в себя все больше и больше черных знаний, а рядом билось припадочно пламя лампы…
Ник плавно кивнул.
— Ничего. — И зачем-то уточнила, дурочка: — Коля?
«Коля» был не так-то прост. В долгу не остался. И поинтересовался в ответ:
— Вера?..
— Ну да, — я вздохнула. — В общем, мы друг друга поняли. Хорошо. А?..
Ника вспоминает алфавит, миниатюра в цвете.
Ник повторил кивок. Да что ж такое. Нужно срочно взять себя в руки. С братом же я как-то разговариваю. И ничего. Это, конечно, не брат, так что вообще должно быть абсолютно все равно. Собралась… и говоришь все четко, по делу.