Я спотыкаюсь об корень и на скорости лечу на дно оврага, по колючим кустам ежевики раздирая одежду и кожу в кровь. От резкой боли кричу и сжимаю руками голову и волосы. Острые колючки жадно впиваются в тело, разрывают кожу в кровавые ранки и тонкие рванные бороздки. Из глаз брызнули слезы смешиваясь с кровью и потом.
Корчась и подвывая поднимаюсь. Сверху слышится издевательский хохот.
"Козлы! Уроды!" - воплю мысленно. - "Твари. НЕНАВИЖУ!!!"
Злость придаёт немного сил и я раздирая руки об сухую землю карабкаюсь на верх с другой стороны. Ногтями впиваюсь в землю, но боли так много, что лишняя боль как капля в море. Колючки застрявшие в теле болезненно карябуются, я морщусь, но продолжаю карабкаться. Пот стекающий неприятно жжёт ранки.
"Хочу к папе" - неожиданно пронеслась жалобная мысль. Я встряхнулась, - папа мёртв".
- Не плакать. Не плакать. - Шепчу себе под нос, но слезы все ровно капают стекая по лицу и падают на землю.
До верха оврага я добралась быстро и обернувшись застонала. Они уже поднимались за мной. Бежать. Бежать. Как можно быстрее. Не оборачиваясь поняла, что меня догоняют, а также с паникой поняла, что обязательно догонят.
В который раз я мысленно дала себе пинка, если бы я не пошла сегодня в обед с женщинами в горы, а потом также пешком обратно, я смогла бы сейчас оторваться от погони. Но три часа туда и столько же обратно, без отдыха, лишь быстрый перекус, фотографии и снова в путь. В лагере я не успела ни перекусить, ни помыться, ничего не успела. Как только мы вошли в лагерь меня позвал Александр Игоревич, он хотел о чем-то поговорить и я не заподозрившая ничего плохого пошла за ним к отдалённой от лагеря беседке. За те пять дней, что мы здесь отдыхали я не заметила к себе пристального внимания от отчима, и чуть-чуть расслабилась, хотя это наоборот должно было меня насторожить. Алесандр Игоревич показался мне добрым и заботливым мужем. Он постоянно находился не далеко от жены, они смеялись, целовались и я думала они влюблены. В беседке был отчим и увидев его я развернулась бежать в толпу, но муж Натальи скрутил мне руки и нагло полез мне под футболку. Я сильно испугалась и хорошо понимала, что мне не одолеть двоих. Но мне повезло к нам направилась тётя Оля его сестра, хоть она и не дошла перехваченная незнакомкой, но этого хватило, чтобы укусить ладонь сжимавшую мой рот, вырваться из чуть ослабившей хватки и на всех порах ринуться в лес. Почему побежала в лес, а не к людям, я так и не поняла. Сейчас очень жалела об этом. Сколько я бегаю по лесу, точно не знаю, но по ощущениям не меньше часа.
Если б я могла я бы убила себя, чем нибудь вскрыла вены, только бы не испытать насилия. Но во мне был слишком силен инстинкт самосохранения, я даже палец не смогу себе надрезать, что уж говорить о большем. Сейчас я больше всего на свете хотела, чтобы случилось чудо и эти два урода споткнулись, ударились головой и потеряли сознание. Или, чтобы прямо сейчас из-за дерева вышел сильный добрый мужчина и избил их до потери пульса. Но никто не появлялся, чтобы спасти меня, а эти твари всё также нагоняют, дабы удовлетворить свои извращённые потребности.
"Всё больше не могу", - хнычу про себя. - "Нет. Нельзя сдаваться. Ползти, но не сдаваться"
Неожиданно перед глазами возникли каменные развалины, перед ними в беспорядке разбросанные вросшие в землю булыжники. Знакомые. Словно...
"Спрятаться! Здесь можно спрятаться" - забилась в голове спасительная мысль.
Я уверенна, если доберусь, они меня не найдут. Я вспомнила это место, когда-то давно, когда ещё был жив папа, мы были с ним здесь на экскурсии. В развалинах есть углубления и пещеры. Папа тогда долго искал меня спрятавшуюся в одном лазе.
Я застонала от облегчения! Вот оно моё спасение. Надо только успеть. И я бросилась по камня к развалинам, спотыкаясь и падая на острых камнях. Мне удалось пробежать половину пути, как боль пронзила голову. Они нагнали меня, уже, когда я была уверенна, что почти спаслась. Какая ирония судьбы, - с горечью подумала я. Дёрнули волосы так сильно, что из глаз непроизвольно брызнули слезы. У меня вырвался крик, лицо обожгла пощёчина, а живот взорвался тугой болью. Сгибаюсь пополам, не могу вдохнуть, - как же больно. Пинок и я рыдая упала на четвереньки. Волосы тянут назад, я поднимаю голову и утыкаюсь лицом в пах. Штаны ещё не сняты, он трётся им об моё лицо. Мерзко. Я хочу отвернуться, за что получаю болезненный удар ногой по почкам. Сзади мерзкие руки мнут мою попу, ударяют и снова мнут. УРОДЫ. НЕНАВИЖУУУУ. Я ещё в штанах, надо вырываться. Дрожь сотрясает тело, я дёргаюсь, хочу убежать. Мою голову сдавили между ног, а сзади руки нащупали мою бляшку ремня, и через несколько секунд прохладный вечерний ветер касается моих обнажённых ягодиц. Со всей силой зубами вцепляюсь в ногу удерживающую голову.