– Что, кио Хитоми? – «встревожилась» Инсара, а у самой чуть физиономию не перекосило от радости. – Вам плохо?
Сколько же искренней надежды в этом вопросе.
– Она наверняка дико голодна, – вмешалась алкашка в лавандовом и икнула. – Голод – это первое, что я помню после обряда. Эй, хиги, принесите пищу кио Хитоми! И мне прихватите чего-нибудь!
– Присядьте, кио Хитоми! – потянула меня к ближайшему креслу Инсара, наверняка желая на самом деле мне прилечь в могилу. – Сейчас принесут пищу. Но будьте осторожны, силы нужно набирать не торопясь. Наши Светила будут безмерно расстроены, если вы начнете болеть и у обряда появятся последствия. Например, как у кио Гройли, – и она зыркнула на рыжую, что медленно катила на своем кресле мимо меня.
– Да уж, у меня прямо мороз по коже, как гляну на эту бедолагу, – встряла в разговор блондинка, сидевшая у окна. Как и все – красивая, высокая, изящная, большеглазая да еще и остроухая. – Почему ее сразу же не умертвили из жалости, раз толку от нее все равно никакого? – Ага, а еще она и «добрая», как погляжу.
– Потому что киор Вайс заверил Светил, что он в ближайшее время исправит все, – ответила ей лежащая на кушетке с книгой еще одна местная женская особь.
Общие внешние характеристики все те же, что и у всех присутствующих, включая меня, только пышная грива у нее была черная с красноватым на свету отблеском. Божечки, мы тут напоминаем коллекцию на любой вкус и цвет. Думается мне, ею и являемся.
– Ну еще бы он их в этом не заверил, – хохотнула антагонистка здорового образа жизни.
Я устала только слушать и рот открыла все же задать миллион своих вопросов, но вдруг у рыжей, как раз катившей медленно мимо моего кресла, оттопырился средний палец и длинный острый ноготь черкнул по моему локтю. И вздрогнув, я на этот раз успела уловить некий проблеск жизни в мгновенно опять опустевших зеленых глазах. И если я правильно поняла, то это был четкий «заткнись!» посыл. Ну я и заткнулась.
Буквально через минуту, за которую у меня успела разболеться голова от фальшивого воркования надо мной Инсары, приземистые, едва ли по грудь здешним дамам существа принесли блюда с закусками и сноровисто сервировали столик передо мной и продолжающей заливать голубые очи дамой. Прежде чем приступить к еде, я незаметно понаблюдала за ней, подмечая манеру поведения за столом. К каждой закуске тут прилагалась изящная золотая вилочка на длинной ручке и как минимум три вида соусов. Подцепив ближайшее ко мне нечто, я окунула его в другое розоватое нечто и нарочито оттопырив мизинец, сунула в рот. Вкус… очень странно ощущался. Словно внутри вспыхнул моментально конфликт между частью меня, что очень привычно находила его более чем приятным, и второй частью, что, собственно, я и есть, и вот я как-то не восторге была. Но мужественно сказала себе, что набить воющий желудок сейчас важнее, чем погурманствовать. Так что цепляла, макала и глотала. Подумаешь, есть люди, что считают деликатесом сюрстремминг и касу марцу. Здесь по-крайней мере не воняло тухлым и ничего не шевелилось.
– Кио Хитоми, наши киоры уже сказали вам, когда ожидают вашего проявления? – уселась, прекратив наконец тусить надо мной, темнокожая завистливая пиявка.
Чего? Проявления? Будто бы я знаю, о чем она. Поэтому ответила просто:
– Нет.
– Ах, наверняка вам обряд дался невероятно тяжело, – продолжила она доставать своим псевдосочувствием. – Не в моем праве обсуждать решения наших Светил, но все же обряд для той, кто не рожден был для него изначально, – такое рискованное дело. Хотя это же наша обязанность и радость служить нашим Светилам и даже умереть в угоду им, продолжая обожать безмерно. Ведь так, кио Хитоми?
– Угу, – кивнула я, стараясь не думать о вкусе, только о процессе насыщения. Господи, да как же тебя бомбит, тетка! Уже и на пренебрежение к моей жизни намекнуть успела, и подчеркнуть мизерную значимость, и смешать с общей толпой таких же незначимых. Вот же старается болезная. Да пофиг. Сонька слушает да ест.
– А мне раньше казалось, что вы не слишком жалуете мискас, кио Хитоми, – влезла в трепотню темнокожей доставалы пьянчужка в лавандовом, кивая на очередной подцепленный из новой тарелочки кусочек. Я уже съела два таких и ближайший аналог вкуса – это старый волокнистый кабачок, чуток отваренный без соли. Ни один из двух уже попробованных соусов вкуса не улучшал. И чем менее голодной я становилась, тем тяжелей впихивалось.
Так… Это я типа прокололась?
– Ой, а у меня после обряда тоже сильно поменялись вкусы, причем надолго, – выручила меня блондинка. – Очевидно, у этих людей весьма они своеобразны. Все наши роскошные яства казались ужасными, пока чужая сущность не утратила себя окончательно и не развеялась.