Естественно, сон не шел, и я то и дело переворачивалась, барахтаясь во всех этих подушках и покрывалах. Промучавшись так около часа, вылезла из своего убежища и поплелась в ванную. За большими окнами уже начало темнеть. Интересно, насколько активна тут ночная жизнь и есть ли у меня шанс побродить незаметно и приглядеться? Изучить, скажем, входы-выходы, наличие охраны и присмотра.
Умывшись, я решила для разведывательной цели надеть платье потемнее. К сожалению, темнее ярко-синего ничего не было, и на нем было столько шитья и камней, что вряд ли существовал шанс не быть замеченной издалека. Никакой более простой одежды кио Хитоми не обзавелась, или же она ей не полагалась. Только эти наряды, явно призванные превратить ее в подобие яркой птички, при этом малоудобные, жмущие и натирающие, надо заметить, но, походу, это никого тут не волновало. И еще одна тонкость. В подобном облачении сложно представить себя сбегающей из дворца и скрывающейся в толпе. Скорее уж в ней выделяющейся. Хотя здешние толпы я не видела, но очень вряд ли, чтобы местные повседневные наряды для всех были такими. Я еще размышляла о том, где и как в случае чего раздобыть нормальную одежду, как со стороны двери послышался тихий скрип. Не придумав ничего лучшего, я шнырнула внутрь шкафа и прикрыла дверь, оставляя небольшую щелку для подглядывания. Кто-то пришел посмотреть на меня? Светилы все же решили вернуться сегодня? Чего бы они крались? Потому как тихие осторожные шаги раздавались уже внутри. Придушить во сне подушкой кто-то решил? Блин, ну и как мне себя защитить? А если у визитера оружие? Эх, надо было в ванной прятаться, там бы хоть секс-игрушками могла отбиваться, они же там все сплошь из золота. Врезать можно от души. Перспектива проломить чью-то голову дилдо из драгметалла отчего-то развеселила меня так, что пришлось рот зажимать. Очень уместное веселье, Соня, самое время. Опустившись, я нашарила хотя бы эти кошмарные туфли по местной моде и взяла по одной в руку. Хоть что-то.
В сумраке, уже заполнявшем помещение, я смогла различить стройный женский силуэт, что, крадучись, приблизился к занавесу над кроватью. Ну и кто же это и зачем? Сто процентов истеричка Инсара.
– Хитоми, малыш, это я. Ты же не спишь? – от раздавшегося в тишине шепота, а главное – однозначно похотливой интонации в нем, я чуть из укрытия не вывалилась. Но куда как больше всего меня изумило то, что я могу поспорить, что это тот же самый мужской голос, который я слышала в коридоре, когда пряталась перед залом, подслушивая. – Ты уже голая и готовая для меня, мм-м?
Чего? Да одуреть просто можно личная жизнь у этой Хитоми была. Ей этих двух золотых извратов мало было, так она еще и с кем-то из бабья местного замутила? Впрочем, откуда мне знать, может, с этой у нее типа по любви. Но все равно… офигеть можно!
– Ну же, ласковый котеночек, ты хочешь быть хорошенько вылизанной? – продолжила ворковать визитерка низковато и хрипло.
Вдруг что-то абсолютно невидимое в темноте коснулось моей шеи и защекотало по коже. Что-то явно живое. Я не боюсь всего того, что испугало бы до смерти большинство людей. Лярвы, мавки, лешие, мяцкаи, домовые – существа злобные и пофигистичные к людям – для меня ежедневная обыденность. Но вот пауков и прочую ползучую погань на дух не выношу. Настолько, что с визгом вывалилась из шкафа, пытаясь стряхнуть это с себя, прежде чем успела остановить свою инстинктивную реакцию.
– Какого хрена ты так шумишь? – зашипели на меня от кровати. – Хочешь спалить нас с потрохами, идиотка?
Я, ошалев, уставилась на стоящую у постели рыжую. Вполне себе ходячую и с очень даже осмысленным взглядом. И голос у нее был именно тот, что я слышала. Низковатый, хриплый, с закрытыми глазами опознаваемый скорее как мужской.
Глава 6
– Ты кто такая? – потребовала я, все еще продолжая шарить по шее и волосам в поисках щекотавшей меня живой гнуси одной рукой, воинственно потряхивая туфлей в другой.
– Зависит от того, кто ты, – ответила рыжая, ухмыльнувшись.
– Это что еще значит?
– То и значит. Ты все еще Хитоми или уже нечто большее? – презрительно блеснув в полумраке на мое средство самообороны наглыми огромными зенками, она стала обходить меня, не приближаясь, пока не добралась до светильника на тумбе в углу и цокнула по нему ногтями. Вспыхнул свет, не яркий, но достаточный, чтобы ее получше рассмотреть.
Красивая, если даже не сказать сногсшибательная, особенно теперь, когда больше не изображает бесчувственное, условно живое полено. И чует мое седалище, опасная.